Борцы за отмену смертной казни часто ссылаются на слишком высокую цену судебной ошибки. Даже в случае пересмотра приговора жизнь человеку уже не вернёшь. сайт и Андрей Позняков решили ещё раз назвать имена некоторых из тех, кто был оправдан уже после казни.
В этом печальном списке совершенно особое место занимает американский подросток Стинни Джордж. Он стал самым юным смертником XX века - на момент казни ему не исполнилось ещё 15 лет. Джорджа судили по делу об убийстве двух девочек - 8 и 11 лет в 1944 г. Преступление было совершено в городке Алколу в Южной Каролине. Он был разделён железной дорогой на две части - ту, где жили белые, и ту, где жили темнокожие. Стинни Джордж был из второй половины, куда погожим мартовским деньком решили съездить на велосипедах за цветами две девочки. Их тела впоследствии нашли в канаве, а Джордж, по версии следствия, оказался последним, с кем они общались. Разбирательство длилось всего три месяца, родители темнокожего подростка были вынуждены бежать из города, бросив сына. Скорым был и суд - ключевые показания дали полицейские, которые уверяли, что фигурант дела признался им в убийстве. Присяжные за десять минут совещания признали Джорджа виновным. 16 июня 1944 его казнили на электрическом стуле.
Спустя 70 лет выяснилось, что юный смертник перед казнью плакал
Вернулись к этому делу лишь в 2013: о невиновности Джорджа заявил его сокамерник. До этого предположения о судебной ошибке легли в основу романа Дэвида Стаута “Скелеты Каролины” и фильма “83 дня”. В 2014-м состоялся повторный судебный процесс. Стинни Джорджа оправдали - посмертно.
Почти 90 лет ушло на то, чтобы добиться реабилитации австралийца Колина Кэмпбелла Росса. Его повесили в 1922 г. по делу об изнасиловании и убийстве - жертвой преступника стала 12-летняя Альма Тиршке. Росс держал свой кабак. Главной уликой против него стала прядь светлых волос, которую обнаружили на одеяле на его кровати. Прокурор смог убедить суд, что эти волосы принадлежали именно жертве насильника. Росс до конца настаивал на своей невиновности. Несмотря на это его приговорили к казни и через четыре месяца повесили.
Уже в середине девяностых материалы дела оказались в распоряжении исследователя Кэвина Моргана. Он использовал современные методы для проверки данных о том, что волосы принадлежали убитой. Эта версия не подтвердилась. Результаты анализа легли в основу книги, которая обернулась скандалом. Потомки Росса и Тиршке потребовали пересмотра дела - генпрокурор штата Виктория признал обвинительное заключение ошибочным, а Верховный суд реабилитировал казнённого.
В камере смертников в 1876-м оказался ещё один подросток, британец Уильям Хэброн. 18-летний житель Лондона был задержан по обвинению в убийстве полицейского. Как и во многих других таких случаях, разбирательство было недолгим. Суд посчитал представленные доказательства достаточным для того, чтобы приговорить юношу к казни через повешение. Спасло его то, что по закону предать смерти можно было лишь начиная с 19-летнего возраста. Хэброну оставалось жить пару месяцев. За это время стали известны новые обстоятельства дела, которые позволили адвокатам обжаловать приговор: смертную казнь заменили на пожизненное заключение.
В качестве компенсации Хэброну выплатили 800 фунтов
В спустя ещё пару лет, в 1879 в убийстве полицейского сознался другой человек - рецидивист Чарльз Пис. Пройдя через два обвинительных приговора, камеру смертников и тюрьму для осуждённых на пожизненное заключение, Хэброн получил право выйти на свободу.
Грандиозным скандалом в КНР обернулось дело об изнасиловании и убийстве посетительницы общественного туалета в столице Внутренней Монголии Хух-Хото. Преступление было совершено в январе 1996 г., правоохранители оперативно задержали местного жителя по имени Хууджилт. Он дал признательные показания, был осуждён и казнён уже в июне.
Об этих событиях не вспоминали почти десять лет и так и не вспомнили бы, если бы не задержание серийного маньяка Чжао Чжихуна. Тот взял на себя ответственность за 10 изнасилований и убийств, в том числе за преступление, за которое казнили Хууджилта. Дело 1996 года вернули на новое рассмотрение. В декабре 2014 г. приговор отменили.
Суд признал серьёзные недочёты при рассмотрении дела Хууджилта
Родственникам казнённого по ошибке выплатили крупную по китайским меркам компенсацию: 30 тысяч юаней, почти 5 тысяч долларов. Следствие установило, что Хууджилт мог дать признательные показания под давлением, к ответственности привлекли почти три десятка чиновников. Скандал был настолько грандиозным, что стал ключевой темой ежегодного отчёта органов суда и прокуратуры на сессии Всекитайского собрания народных представителей и Народного политического консультативного совета Китая.
Самым известным российским смертником, чей приговор был впоследствии отменён, стал житель города Шахты Ростовской области Александр Кравченко. Он был задержан в декабре 1978 г. по подозрению в жестоком убийстве и изнасиловании 9-летней школьницы. Положение фигуранта дела осложнялось тем, что он уже отсидел срок за сексуальное насилие и убийство десятилетней девочки. У Кравченко было алиби, поэтому сначала отпустили, но спустя пару месяцев он опять оказался в руках милиции - по обвинению в краже. В ходе допросов он признал свою вину и взял на себя ответственность ещё и за нашумевшее убийство. 16 августа 1979 г. Ростовский областной суд приговорил Кравченко к смертной казни. Осуждённый подал жалобу, заявил, что оговорил себя под давлением, дело было направлено на пересмотр. Сначала наказание смягчили - до 15-летнего срока заключения.
Казни Кравченко добились родственники погибшей девочки
В марте 1982 г. дело было пересмотрено в третий раз, Кравченко снова приговорили к смерти и на следующий год расстреляли.
Впоследствии убийство 1978 г. оказалось в одном ряду с преступлениями серийного маньяка Андрея Чикатило, жертвами которого, по данным следствия, стали более 50 человек. В ходе разбирательства «ростовский потрошитель» неоднократно менял показания, но был осуждён по всем статьям и казнён. В 1991 году на основании одного из решений по делу Чикатило Кравченко был оправдан. Впрочем, вскоре невиновным в убийстве второклассницы признали и самого маньяка, так что вопрос о том, кто на самом деле совершил это преступление остаётся открытым.
Тема смертных казней долгие годы была закрытой, о самых страшных преступлениях в СССР предпочитали молчать
17 января 1920 года в РСФСР официально отменили расстрел. Интересно, что смертную казнь в нашей стране после революции запрещали трижды: с ноября 1917 года по февраль 1918-го, с 17 января до 11 мая 1920 года и с 26 мая 1947 до 12 января 1950 года.
Частое вынесение (и осуществление) смертных приговоров практиковалось не только в послереволюционные годы красного террора, во времена сталинских репрессий или Великой Отечественной. Во вполне мирном и счастливом 1962 году было казнено более 2000 человек, в 1983-м – около 500. А всего за период с 1962 по 1989 годы было вынесено более 24000 смертных приговоров, из них помиловали 2355 осужденных. Смертная казнь грозила не только жестоким убийцам, шпионам, диверсантам, предателям Родины, насильникам и подобным, но и, например, «злостным» валютчикам и крупным взяточникам.
«Санитар леса» против спекулянтов
Василия Комарова считают первым советским серийным убийцей, который орудовал еще во времена НЭПа. Мужчина из семьи потомственных алкоголиков пил с подросткового возраста. Его ловили на мелких кражах, случаях бытового насилия, но убивать он стал только в возрасте 44 лет, когда появились частные предприниматели.
Комаров знакомился с теми, кто был готов приобрести украденный им товар. Поил покупателя, убивал молотком или душил, а потом сбрасывал труп в реку или закапывал в укромных местах. Его поймали в 1923 году. Комаров признался в убийстве 33 человек. Не раскаивался в содеянном, так как, по его мнению, уничтожал исключительно спекулянтов. Между прочим, его жена Софья помогала ему расправляться с последними жертвами. Комарова признали психопатом, но вменяемым. Вместе с женой он был расстрелян в том же году.
Мальчик-бродяга с топором
В 1964 году 15-летний Аркадий Нейланд стал единственным казненным несовершеннолетним в послевоенном СССР. Мальчик родом из бедной ленинградской семьи плохо учился, воровал дома и в интернате, куда его отправили на перевоспитание. За несколько дней до страшного преступления его задержали за мелкую кражу, но он сбежал. Собирался ехать в Сухуми, только на проезд не было денег. Подросток ходил по подъездам и высматривал входные двери в квартиры, какая побогаче.
wikipedia
В доме на Сестрорецкой улице он нажал звонок на приглянувшейся двери, обитой кожей. Ему открыла молодая женщина. Хозяйку и ее трехлетнего сына незваный гость зарубил топором. После чего приготовил себе яичницу, достал колбасу, хлеб, варенье и плотно поел в присутствии трупов. Женщину Нейланд раздел и сфотографировал в непристойных позах. Позже он собирался продать порнографические снимки. Заметая следы, малолетний убийца пустил газ, надеясь на то, что взорвется весь подъезд и его никогда не найдут. Однако начавшийся пожар быстро потушили.
Преступника задержали уже в Сухуми. У него изъяли 54 рубля, фотоаппарат, несколько выигрышных облигаций госзайма и чужой паспорт. Аркадий был уверен, что ему не дадут больше 10 лет, но общественность написала Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву, требуя расстрела «ублюдка». К народу прислушались и в нарушение всех законов несовершеннолетнего приговорили к смертной казни.
Женщина-палач
Тоньку-пулеметчицу, расстрелявшую во время Великой Отечественной войны около 1500 человек, искали более 30 лет. (Антонина Макаровна Парфенова) все эти годы скрывалась под фамилией мужа, который не знал о чудовищных преступлениях своей жены. Интересно, что Антонина добровольцем записалась на фронт, работала санитаркой, спасая жизни бойцов. А потом попала в плен, скиталась по лесам и вышла к селу, оккупированному немцами. Она сразу согласилась работать на них. Женщине выдали пулемет, из которого она расстреливала пойманных партизан. Лишь поначалу она казнила людей, прежде опрокинув стакан водки. Позже спокойно снимала с трупов одежду, которая ей приглянулась. И сетовала, если она слишком была испачкана кровью или продырявлена пулями.
Ее нашли благодаря брату, который в документах на выезд за границу, указал сестру под ее новой фамилией. Антонина была уверена, что за давностью лет вряд ли ее ждет суровое наказание. Однако в 1979 году ее расстреляли, отклонив множественные прошения о помиловании.
Вор на миллион
Заслуженный работник торговли по прозвищу Железная Берта никого не отправила на тот свет, но отщипнула у государства слишком жирный кусок, который ей не простили. В 1974 году Берта Бородкина возглавила все пищевые точки в Геленджике (Краснодарский край). Здесь она развернулась так, что каждый работник торговли должен был платить ей дань, если хотел работать в этой сфере.
Берта виртуозно жонглировала блюдами, уменьшая вес, заменяя ингредиенты на более дешевые, но продавая по заявленной цене. За восемь лет махинаций Бородкина умыкнула у государства фантастическую по тем временам сумму – более одного миллиона рублей. В 1982 году ее задержали и приговорили к высшей мере наказания. По рассказам сестры, Берту в тюрьме пытали, и она сошла с ума, превратившись из еще моложавой женщины в жалкую старуху. Спустя год она получила свою пулю.
Завистливая отравительница
Тамара Иванютина работала посудомойкой в школе, где начали разворачиваться страшные события: в 1987 году несколько учеников и работников учебного заведения пострадали от неизвестного недуга. Девять попали в реанимацию, а еще четверо впоследствии скончались. В ходе следствия выяснилось, что не только Тамара, но и вся ее семья, начиная с 1976 года, жестоко расправлялась со всеми, кто им мешал получить различные блага или просто не нравился.
Тамара токсичным талием отправила на тот свет свекра и первого мужа из-за их квартиры. Потихоньку травила второго супруга, чтобы он даже не посмел посмотреть на другую женщину. Вместе с ней травили знакомых и родных родители и сестра Иванютиной, обвиняемые в 40 случаях, – 13 жертв умерли. Глава семейства получил 10 лет тюремного срока, мать – 13 лет, а сестра – 15. Саму Тамару казнили.
wikimedia
Кстати: Считается, что с 1960 по 1991 годы в СССР казнили только трех женщин – Макарову-Гинзбург, Бородкину и Иванютину. Однако неизвестной осталась участь Оксаны Собиновой , Светланы Пинскер , Татьяны Внучкиной , Юлии Грабовецкой , которым в 60-х была присуждена высшая мера за валютные преступления. Есть большая вероятность того, что они были расстреляны.
Душегуб на красной машине
С 1971 по 1984 год между Полоцком и Витебском Геннадий Михасевич убил 36 женщин. Он заманивал их в свой красный «запорожец», отвозил в безлюдные места, где косынкой, шарфом или даже пучком травы душил своих жертв. После чего их грабил, забирая с собой даже мелочевку.
wikipedia
Когда его обложили «флажками», маньяк совершил фатальную ошибку, написав в газету письмо от имени несуществующей организации «Патриоты Витебска». В послании он указал на то, что женщин убивает группа мужчин, мстящих неверным подругам. Затем задушил еще одну женщину и оставил рядом с ней письмо, слово в слово от тех же самых «патриотов».
Его задержали в 1985 году. Правда, до этого за его деяния осудили 14 человек. Одного расстреляли, другой совершил неудачный суицид, третий отсидел 10 лет, четвертый потерял зрение... В 1987 году «Витебского душителя» расстреляли по приговору высшего суда.
Семья людоедов
Сторож садоводческого товарищества под Казанью Алексей Суклетин попался в 1985 году за вымогательство. В ходе следствия было установлено, что он с 1979 по 1985 годы изнасиловал, убил и съел семь женщин. Самой младшей его жертве было всего 11 лет. Разделывать и готовить убитых Суклетину помогала его сожительница Мадина Шакирова . Она готовила котлеты, холодец, варила супы.
Под видом парной свинины преступники торговали человечиной и любили угощать ею своих знакомых, которые не ведали, чем их кормят. По словам Шакировой, ее мужчина в каждой женщине видел продукт питания. Он любил рассматривать прохожих дам и рассуждать, сколько в них мяса, а сколько жира. Кровь жертв каннибал сливал в таз, пил ее сам и заставлял это делать Мадину. Она получила 15 лет тюремного срока, а Суклетин в 1987 году был признан вменяемым и казнен.
wikipedia
Только в «МК» – интервью с исполнителем смертных приговоров в Белоруссии
Белоруссия в ожидании.
Страна ждет реакции президента Александра Лукашенко на смертный приговор минским террористам, который вынес судья.
Казнить нельзя помиловать...
Где глава государства нарисует запятую?
Тем более когда тысячи людей подписали петицию о помиловании молодых людей. Среди подписавшихся есть и пострадавшие в теракте. Выходит, страна не верит в виновность молодых парней?
Как в Белоруссии осуществляется смертная казнь, что думают близкие приговоренных в этот момент, о чем просят осужденные перед расстрелом — в эксклюзивном интервью «МК» Олега Алкаева. Человека, который руководил расстрельной бригадой.
Олег Алкаев.
Олег Алкаев — единственный человек на постсоветском пространстве, который не скрывает, что на протяжении 10 лет работал палачом. На его счету более 130 казненных. Правда, собственноручно на курок он не нажал ни разу. Алкаев являлся руководителем расстрельной бригады.
Откровения этого человека шокируют.
«Никто не отказывался работать в расстрельной бригаде. Человек ко всему привыкает»
— Олег, сколько человек входило в вашу бригаду?
— В мою команду входило 13 человек вместе со мной. Это оптимальное число людей, которое позволяло без проблем обеспечить процесс исполнения смертных приговоров. Одни люди выводили осужденного из камеры, другие осуществляли доставку в пункт исполнения приговора, третьи — расстреливали и захоранивали.
— Существовал дублирующий состав бригады на случай болезни кого-то из ваших подчиненных?
— Такая замена не предусматривалась. Всегда обходились своими силами.
— Как отбирали персонал для расстрельной бригады?
— При подборе персонала для спецподразделения образование или должность значения не имели. Набирали людей с устойчивой психикой, физически здоровых и не обремененных семейно-бытовыми проблемами. Как правило, все эти люди уже имели опыт общения с заключенными. В специальном обучении или подготовке никто не нуждался. Все обучение проводилось внутри подразделения. Психологов в команде тоже не было. Можно сказать, я заменял ребятам и психолога, и наставника. Исключение из спецгруппы производилось, как правило, либо по состоянию здоровья, либо в связи с уходом на пенсию.
— После такой работы никто из ваших подчиненных с ума не сошел?
— В психбольницу никто не попал. Имели место быть депрессия и незначительные нервные расстройства. Но это вполне нормальное состояние человека, который впервые столкнулся с расстрелами. Я тоже поначалу испытывал подобные ощущения. Потом прошло...
— Как снимали стресс?
— Сотрудникам специальной группы разрешалось употребление алкоголя, но в разумных пределах и только после работы. Пьяниц в группе не держали.
— Кто-нибудь из вашей бригады уволился по собственному желанию?
— Как это ни покажется странным, случаев добровольного отказа от работы в расстрельной команде я не знаю. Поймите, человек ко всему привыкает. К такой работе тоже.
— Такая работа оплачивалась отдельно? Какой гонорар платили за расстрел?
— Естественно, что за внеурочную работу во внеурочное время полагалось дополнительное вознаграждение. Сумму вознаграждения я называть не буду, скажу только, что она была очень невелика.
— Почему вы согласились возглавить расстрельную команду?
— Мое руководство расстрельной командой началось одновременно с вступлением в должность начальника СИЗО. Инструкция позволяла отказаться от этой работы, но это расценили бы как проявление слабости, что поставило под сомнение мою способность вообще быть руководителем. Честно говоря, я не помню случаев добровольного отказа от руководства специальной группой. Я так же, как и все новички, поначалу испытывал стресс и другие негативные последствия этой работы. Но ситуация не позволяла поддаваться эмоциям и чувствам, поэтому уже в последующих процедурах я участвовал как вменяемый и адекватный руководитель команды. Первый стресс, как и все другие начинающие коллеги, снимал водкой. Потом научился обходиться без нее.
— Наверняка самым страшным для новичков был первый расстрел?
— Исполнение смертного приговора — не геройский поступок, а довольно отвратительное мероприятие и тем более зрелище. Все члены команды это понимали, хотя вслух об этом никто никогда не говорил. Первое участие в процессе смертной казни вызывает сильнейший стресс у любого нормального человека. Опытные сотрудники всегда поддерживали новичков, старались оградить от наиболее эмоциональных моментов. Но новички быстро научились абстрагироваться от всего происходящего, и вскоре им можно было поручать исполнение любых функций.
— Вы помните свой первый расстрел?
— В начале моей деятельности на посту руководителя расстрельной команды процедура исполнения приговора происходила в лесной местности. Людей привозили в лес, выводили из машины и расстреливали по одному. Машина с другими осужденными, ожидающими своей очереди, находилась в двух десятках метров от могилы. Представляете состояние осужденных? Позже мною было принято решение перенести процесс исполнения наказания в помещение. Это внешне выглядело более цивилизованно, хоть и увеличивало объем работы: нужно было упаковывать и грузить трупы, затем хоронить, тогда как в лесу приговоренные подходили к могиле на своих ногах.
— Где потом стали проводить в исполнение приговор?
— Место исполнения приговора определял руководитель группы в зависимости от обстоятельств. Специальная инструкция давала такое право. Приговор мог приводиться в действие или непосредственно в районе места захоронения осужденного, или в специальном помещении. Помещение, где производились расстрелы, представляло собой строение, замаскированное под объект хозяйственно-бытового назначения. Его месторасположение засекречено, и назвать я его не могу — так как, возможно, там до сих пор расстреливают приговоренных к смертной казни.
Сомали, 2009 год. Приговоренного к смертной казни готовятся забить камнями.
«Процедура общения с родственниками смертников гораздо более стрессовая, чем сам процесс казни»
— Олег, насколько я знаю, тела расстрелянных не отдают родственникам. Где хоронят смертников?
— По поводу места захоронения осужденных я не могу говорить. Это не моя тайна! Так предусмотрено белорусским законодательством, и нарушать его даже сейчас я не стану. Скажу лишь, что места захоронения безымянные. Никаких табличек, бугорков, веточек или других признаков захоронения мы не оставляли.
— Облегчить задачу с захоронением могла бы кремация. Почему в Белоруссии запрещено кремировать таких осужденных?
— Предложение по кремированию в мае 1999 года сделал мне бывший министр МВД Юрий Сиваков. В то время я еще не знал, что предложение министра скрывало двоякий смысл. Таким образом по поручению тогдашнего секретаря совета безопасности Виктора Шеймана он изыскивал пути бесследного уничтожения политических противников правящей верхушки. Я выступил категорически против. Объяснил, что сотрудники крематория могут «расшифровать» членов расстрельной команды, что повредило бы нам. И со мной согласились.
— Все участники расстрельной бригады соблюдали конспирацию?
— Члены группы по исполнению смертных приговоров были хорошо законспирированы. Нам было запрещено даже обсуждать между собой тему исполнения смертных приговоров. Никто из наших близких не знал, чем мы занимаемся. Таким известием мы бы нанесли психологическую травму близким. Вряд ли человек способен спокойно воспринять известие, что его муж, брат, отец — палач. Не исключалась и возможность мести со стороны родственников казненных.
— Как начальнику СИЗО вам приходилось общаться с родственниками приговоренных к казни?
— Процедура общения с такими родственниками в моральном плане гораздо более стрессовая, чем сам процесс казни. Встречи с матерями преступников были для меня самым тяжелым испытанием. У женщин случались истерики, обмороки, люди задавали самые несуразные вопросы, выдвигали нелепые предложения. Приходилось терпеливо выслушивать. Например, мать одного осужденного предлагала мне деньги за имитацию расстрела. Просила указать место захоронения, чтобы успеть выкопать тело якобы расстрелянного сына, чтобы потом увезти его из страны. А вот другая женщина, которая не оправдывала сына, совершившего убийство милиционера, настаивала на расстреле его соучастников, которые были осуждены к пожизненному заключению. Инструкция запрещала мне каким-либо образом комментировать исполнение приговора. Я мог произносить только предусмотренные все той же инструкцией слова: «Убыл по приговору». Куда убыл и зачем — не пояснялось. Подобная информация порождала много слухов и домыслов. Бытовало мнение, что осужденных к смертной казни увозили в Россию на предприятия оборонного значения с очень вредным производством. Мы эту легенду не опровергали. Напротив, поддерживали эту версию в разговоре с родственниками осужденных. Конечно, верили не все, но большинство из них надеялись именно на такой исход дела.
— Каким образом совершалась смертная казнь?
— Только расстрел! Выстрел производился из пистолета с глушителем марки «6ПБ9». Из этого пистолета выстрел был наиболее приглушенным и не доносился до слуха других осужденных, ожидавших своей очереди.
— Перед тем как в человека выстрелят — он имеет право на последнюю просьбу? Например, выкурить сигарету...
— Мы следовали инструкции. Пункт о последней воле подсудимого там отсутствовал. Я лично не помню случая, чтобы какое-либо желание вырвалось из уст осужденных. Один раз, правда, поступила просьба — стрелять в сердце. Но на эти слова никто из нашей бригады не обратил внимания.
— Часто от осужденных слышно: «Лучше смерть, чем жизнь за решеткой».
— Не верьте этим словам! Смерть всегда страшна. Даже естественная. Но когда жизнь забирают другие люди, смерть становится безмерно страшной. И не нужно верить тем, кто сетует на пожизненное заключение, уверяя, что было бы лучше, если бы его расстреляли. Право уйти из жизни добровольно у него никто не отнимал. И даже в тюрьме есть десятки способов совершить суицид. Но самоубийство в тюрьме — редкий случай. Я помню только один случай, когда двое осужденных за несколько дней до исполнения приговора повесились по очереди на одной веревке. Вычислив периодичность обхода камер постовым, примерно через 8-10 минут. Сначала повесился один. Второй успел его вынуть из петли, уложить на кровать и лечь сам. Затем после обхода также залез в петлю, где и был обнаружен.
— Я слышала, что приговоренные к смертной казни в ожидании оглашения приговора сходят с ума?
— Люди, ожидающие смертный приговор, постоянно находятся в высочайшем нервном напряжении. Это что-то вроде затяжного прыжка без парашюта, где есть слабая надежда на стог сена. Естественно, что во время исполнения приговора напряжение доходит до высших пределов человеческого организма. Стадию безумия определить сложно, но неадекватность и прострация наблюдаются практически у всех. Для осужденных характерны покорность и полное безволие. Трудно выделить что-то индивидуальное. На моей памяти лишь несколько человек перед исполнением приговора выглядели более-менее вменяемыми и осознавали, что с ними происходит. Это были верующие люди.
Газовую камеру американцы ввели в 1924 году. Для казни употребляли пары цианистого калия, и если осужденный глубоко дышал, смерть наступала почти немедленно.
«Дату исполнения приговора осужденному не говорят до последнего. Но, несомненно, он интуитивно чувствует ее приближение»
— Говорят, что следователи Белоруссии способны любого человека довести до приговора без особых улик и свидетелей?
— В отношении работы белорусских следователей вопрос поставлен не совсем корректно. Без улик невозможно доказать преступление. Другое дело — как добываются улики? В практике белорусского правосудия имели место случаи, когда улики подтасовывались, фальсифицировались или подбрасывались. Так было по делу витебского маньяка Михасевича, где посредством такого обращения с уликами были осуждены 13 невиновных человек. Причем один из них был расстрелян. Что касается возможностей оперативных аппаратов мест лишения свободы, следует отметить, что это очень сильные структуры, способные решать самые сложные оперативные задачи. В вопросах раскрытия преступлений оперативные аппараты мест лишения свободы руководствуются инициативными заданиями органов внутренних дел, прокуратуры, КГБ и другими инициаторами. Однако всегда существует угроза использования возможностей этого аппарата для решения задач, никаким образом не связанных с деятельностью органов внутренних дел и пенитенциарной системы. А именно как репрессивный аппарат. Так, например, в 2011 году оперативные подразделения системы ДИН МВД Беларуси вместо борьбы с рецидивной преступностью сосредоточили всю свою деятельность на дискредитации лидеров политических партий и движений, оказавшихся в местах лишения свободы. Жестоким репрессиям подверглись и подвергаются сейчас осужденные кандидаты в президенты Андрей Санников и Николай Статкевич, политзаключенные Дмитрий Дашкевич и Николай Автухович, а также многие другие, имевшие несчастье быть несогласными с итогами выборов президента Беларуси в декабре 2010 года.
В 1980 году Николая Тереню расстреляли вместо маньяка Михасевича.
Геннадий Михасевич, казненный за убийство 36 женщин в 1988 году.
— Вернемся к смертной казни. В каких камерах сидят смертники?
— Камеры смертников находятся в подвальном, изолированном от других камер блоке, доступ к которому ограничен. Камера рассчитана на двух человек. На дверях — дополнительное запирающее устройство, которое может открываться только с пульта дежурного по СИЗО. На прогулку осужденных к смертной казни не выводят. Двери в их камеру открываются только в присутствии дежурного по СИЗО и при усиленном наряде контролеров. Все выводы человека из камер производятся только по распоряжению начальника учреждения.
— Осужденному заранее объявляют дату его смерти?
— Человек, приговоренный к смертной казни, не знает даты исполнения приговора, поэтому он ждет ее каждый день. Об этой дате вообще никто не знает, кроме руководителя расстрельной команды, так как он ее и определяет. Происходит это так. После получения от президента указа об отказе в помиловании у руководителя согласно инструкции есть ровно месяц на приведение приговора в исполнение. Дата казни определятся в зависимости от разных условий. В том числе и погодных. Учитывались даже такие мелочи, как полученная смертником передача. Я всегда давал возможность доесть принесенные ему продукты. Осужденные это тоже знали и были неимоверно рады, когда получали передачу. Это гарантировало им несколько дней некоторого расслабления от ожидания смерти. Также никогда не исполнялись приговоры в выходные дни. И дело здесь не в гуманизме, а в опасности «расшифровки» членов команды перед сотрудниками СИЗО. Системный сбор одних и тех же сотрудников в дни отдыха и «привязка» их к выводу из камер смертников, вывозу их за пределы СИЗО не могли бы остаться незамеченными дежурными сменами.
— И все-таки когда наступает день приговора, как об этом объявляют осужденному? Как он себя ведет?
XIX век. Смертная казнь через сожжение. Америка.
«Смертный приговор разрушает „криминальное братство“. Приговоренный к расстрелу начинает сдавать подельников»
— Когда судья объявляет расстрельный приговор — это не значит, что приговор завтра приведут в исполнение. Затем следует ходатайство президенту о помиловании. Все обращаются с такой просьбой к президенту?
— Случаи отказа от ходатайства о помиловании имели место. Но это крайне редко. О помиловании не просили люди, которые совершили страшные преступления и сами осознавали бессмысленность такого ходатайства. Как правило, это были осужденные за изнасилование и убийство несовершеннолетних.
— Родственники осужденного до последнего борются за отмену приговора, а сами приговоренные к казни пытаются как-то оттягивать дату приговора?
— Конечно, на всех стадиях ожидания решения президента о помиловании продолжается борьба за жизнь осужденных. Как их самих, так и родственников. Адвокаты на этой стадии уже бессильны. Осужденные, как правило, «вспоминают» новые обстоятельства дела, позволяющие, по их мнению, смягчить их вину, либо вводят в дело новых фигурантов. Пишут зачастую явки с повинной по чужим преступлениям — в надежде, что откроется новое следствие и продлит ему жизнь. Случаи симуляции болезни бесполезны, потому что согласно инструкции любая медицинская помощь оказывается только в камере.
— Грубо говоря, человек после приговора начинает сдавать соучастников преступления?
— Смертный приговор разрушает «криминальное братство». И бывшие подельники, которым вынесли смертный приговор, зачастую начинают старательно рассказывать «правду» — естественно, приуменьшая свое участие в преступлении и до предела загружая содеянным остальных преступников. Но поскольку это «прозрение» происходит после вынесения приговора, то подобные признания уже не влияют на принятое судом решение и расцениваются как способ ухода от ответственности. Однако был случай, когда осужденный, заметив случайно на свидании мать своего соучастника, обратился ко мне и заявил, что берет всю вину на себя и просит расстрелять его одного. Я пообещал сделать все возможное и сказал, что его соучастник обязательно переживет его. В то время жить им оставалось всего несколько дней. Слово я сдержал. Расстреляны они были, конечно, оба. И в один день. Но соучастник действительно пережил подельника на 10-15 минут. Не знаю, доставило ли ему это удовлетворение, но перед казнью я ему об этом напомнил и сказал, что сделал все, что в моих силах. Он был, на мой взгляд, в относительном сознании. Во всяком случае, кивнул головой, подтверждая, что мои слова ему понятны.
— Вы часто беседовали с приговоренными к расстрелу? О чем они говорят, что просят, зная, что жить им осталось немного?
— По долгу службы мне приходилось часто встречаться со смертниками. Заявления от них поступали самые необычные. Я к этому относился спокойно. Каждый вправе спасать свою жизнь. Даже приговоренный к расстрелу. Одни давили на чувства своих родственников, требуя добиваться встречи с президентом или другими влиятельными лицами вплоть до Папы Римского. Кто-то писал письма близким, что скоро их заживо разберут на донорские органы. Такие заявления мы либо цензурировали, либо не отправляли, чтобы не причинять родителям излишних страданий.
— С вас брали подписку о неразглашении при поступлении на такую должность?
— Подписку о неразглашении служебной или государственной тайны любой сотрудник МВД дает при поступлении на службу. Я тоже подписывал такой документ — ведь я много лет проработал начальником СИЗО. Но я нарушил закон — потому что действующая власть сама допустила публикацию в СМИ моих показаний, которые проходили в уголовном деле под грифом «совершенно секретно». В этих публикациях меня назвали руководителем расстрельной команды. Также была описана деятельность возглавляемого мною подразделения, не подлежащая разглашению. После этого я был вынужден эмигрировать из страны. Оставаться там было небезопасно.
— Чем вы занимаетесь сейчас?
— Я уехал в Германию. Получил здесь жилье, прошел курсы по изучению немецкого языка и несколько лет жил на пособие. Потом начал осваивать наиболее приемлемые для меня профессии. Наконец я определился. Окончил курсы шоферов. Устроился водителем небольшого автобуса в берлинском туристическом агентстве «Русская почта». Кроме того, по вечерам я работаю в русском магазине на специальном агрегате по уборке помещения. У меня практически нет выходных. Чему я безмерно рад. В Германии почетен любой труд. И когда мои друзья и бывшие коллеги подсмеиваются надо мной, я им отвечаю так: «Моими конкурентами в трудоустройстве на мои рабочие места были и остаются по сей день два доцента и один профессор». И это не шутка.
— Если бы вам довелось прожить другую жизнь, в ней была бы смертная казнь?
— Знаете, если бы мне довелось прожить жизнь еще раз, я бы не стал в ней ничего менять. Иногда меня посещали мысли: стоило ли отдавать лучшие годы жизни общению с бандитами? Но когда я познакомился с политиками — вдруг ощутил себя счастливым человеком, так как понял, что ранее всю жизнь имел дело с порядочными людьми...
— Давайте представим, что завтра вам снова предложат вернуться к той самой должности палача, — согласились бы?
— К смертной казни я всегда относился как к необходимому злу. И сегодня мое мнение в отношении этого вида наказания мало изменилось. Поэтому сегодня я ни за что бы не согласился участвовать в расстрелах.
В бывшем СССР тема исполнения смертных приговоров была закрытой. Непосредственные же участники этого процесса давали “подписку о неразглашении”. Но сегодня того государства и органов, которым они давали подписку, нет. И человек более двух с половиной лет, приводивший в исполнение смертные приговоры в Азербайджане, бывший начальник учреждения УА-38/1 УИТУ МВД Аз ССР Халид Махмудович Юнусов рассказывает…
– Обычно из Верховного суда нас заранее предупреждали о таких заключенных, к нам они поступали только после вынесения им смертных приговоров. Это сейчас на каждого заключенного наручники одевают, а тогда только на приговоренного к смертной казни. Я как начальник тюрьмы был обязан его принять, предложить написать прошение о помиловании, если же он считает приговор необоснованным, мы – я и другой сотрудник, который в тот момент оказывался рядом, составляли акт об отказе осужденного написать прошение о помиловании, которое отправляли так же, как и заявления с просьбой о помиловании, прокурору по надзору в прокуратору республики, которая в свою очередь направляла все эти заявления в президиум Верховного совета вначале республики, а потом СССР. Там существовала специальная комиссия по рассмотрению. Пока она рассматривала заявление осужденного, человек находился у нас.
– Сколько обычно проходило времени с момента вынесения приговор а до приведения его в исполнение?
– По-разному: три месяца, шесть, бывало и до года. Из Министерства внутренних дел приходил специальный пакет с указом Верховного совета, в котором примерно говорилось: “Ваше прошение о помиловании рассмотрено…”. В таком случае смертную казнь заменяли на пятнадцатилетнее тюремное заключение. Или же: “Приговор привести в исполнение”. Мы вызывали заключенного и объявляли ему это.
За тот срок, что приговоренные находились у нас, они менялись до неузнаваемости. Если вначале они еще на что-то надеялись, то потом день за днем… Они каждый шаг различали. Пятый корпус, Баиловской тюрьмы, куда сажали смертников, был очень маленький.
Существовал специальный приказ под грифом “совершенно секретно” (я сейчас его номер не помню), который находился у начальника тюрьмы. Согласно этому приказу МВД СССР, смертников следовало содержать в одиночных камерах, в исключительных случаях по два человека, если мест не хватало. Это сейчас по пять-шесть человек запихивают. Раньше не положено было, так как это могло привести к всевозможным эксцессам.
В пятом корпусе контролеры, чтобы исключить возможность их общения с заключенными, сговора с ними или мало ли чего еще, проходили спецотбор для работы со спецконтингентом. Смертникам, как говорится, терять нечего, убывают на тот свет, а утечки информации быть не должно. Я давал подписку о неразглашении этой тайны, но сегодня нет тех, кому я ее давал, нет ни Советского Союза, ни МВД СССР…”.
– К приговоренным к смертной казни родственники допускались?
– Только с разрешения председателя Верховного суда.
– Случалось ли за годы вашей работы, чтобы смертник умер до исполнения приговора?
– У меня за неполные три года был всего один такой случай. По делам “мейве-теревез”, например, по пятьдесят человек сажали. По этому делу был и приговоренный к расстрелу. Но у него обнаружилcя рак горла, от чего он и умер.
– Как часто выносили решения о помиловании?
– Таких случаев было два. Например, помню, помиловали молодого парня из Белокан, он одного убил, а другого тяжело ранил.
Дело было так, пришел он только из армии, двадцать один год, работал трактористом. Пашет землю, подъезжает к нему то ли главный инженер, то ли еще кто из начальства: “Чего ты не так вспахал …”, и заругался на него матом. Парень схватил монтировку и разможжил ею череп, ранил его шофера, поспешившего на помощь, тот получил тяжкие телесные повреждения.
Он не стал писать прошение о помиловании, заявив: “Виноват – пускай расстреливают. Я позвонил прокурору по надзору, который, увидев его, решил, что парень должен использовать свой шанс. “Отсидит пятнадцать лет, – сказал он мне, – в тридцать шесть выйдет, молодой еще будет”. Он уже, наверное, вышел…
По телевидению показывали, как человек проходит в специально отведенную комнату, встает спиной к двери, на которой открывается форточка, и ему стреляют в затылок…
У нас было не так. У нас убивали очень жестоким способом. Сама процедура была не отработана. Я даже по этому вопросу обращался к министру МВД. Он обещал направить меня в Ленинград, где была другая система, но его убили.
Делалось это так и до меня, и мне тоже, как говорится, по наследству передали. Происходило все ночью, после двенадцати часов. Обязательно должны были присутствовать начальник тюрьмы, прокурор по надзору – может, мы какого-нибудь подставного расстреляем, а преступника отпустим за миллионы.
Кроме тех, кого я назвал, при исполнении приговора должны были присутствовать врач – начальник медицинской экспертизы, который констатировал факт смерти, и представитель информационного центра, занимавшегося учетом.
Мы составляли акт – обязательно я и один из участников группы, которая исполняла приговор. В МВД республики была такая специальная засекреченная группа, которая состояла из десяти человек. В те годы, что работал, в ней я был старшим. У меня было два заместителя. Первый заместитель приговоров в исполнение не приводил – боялся крови. Он до этого работал где-то в ОБХСС, а потом пробрался сюда на должность зама начальника тюрьмы.
Другой потом умер, видимо на него подействовало это все. Мой заместитель должен был по положению хотя бы раз в течение квартала заменять меня, чтобы я мог как-то отвлечься от этого кошмара. У меня за три года работы было человек тридцать пять. И ни одного квартала, чтобы никого… Один раз было шесть человек…
Забирая осужденного на исполнение приговора, мы не объявляли ему, куда ведем. Говорили лишь, что его прошение о помиловании указом президиума Верховного совета отклонено. Я видел человека, который в тот момент поседел на глазах. Так что, какой бы внутренней силы человек ни был, в тот момент ему не говорили, куда в едут. Обычно: “Иди в кабинет”. Но они понимали, зачем. Начинали кричать: “Братья!.. Прощайте!..”. Жуткий момент, когда открываешь дверь того кабинета и человек стоит, не проходит… “Кабинет” небольшой, примерно три метра на три, стены из резины. Когда человека туда заводят, он уже все понимает.
– Весь кабинет в крови?
– Он весь закрыт, наглухо, только маленькая форточка. Говорят, даже когда барана связывают, он понимает зачем, даже слезы на глазах бывают.
Люди реагировали в тот момент по-разному. Бесхарактерные, безвольные сразу же падали. Нередко умирали до исполнения приговора от разрыва сердца. Были и такие, которые сопротивлялись – приходилось сбивать с ног, скручивать руки, наручники одевать.
Выстрел осуществлялся револьвером системы “Наган” почти в упор в левую затылочную часть головы в области левого уха, так как там расположены жизненно важные органы. Человек сразу же отключается.
– В вашей практике было, чтобы человек в тот момент уклонялся от пули?
– Нет, нас же было двое или трое. И потом надо же умеючи стрелять, чтобы он сразу умер.
– В фильмах встречается сцена, в которой приговоренный внешне спокойно становится на колени, опускает голову, если это женщина, то даже убирает с шеи волосы. В действительности так тоже происходит?
– Был случай: дядя и племянник – скотокрады – убили двух милиционеров. Одного из них не сразу, так как тот умолял “Не убивайте, у меня трое детей и еще двое детей моего умершего брата…”. Негодяи, я таких просто за людей не считаю.
Смотрю на парня, а он:. “Это дядя, не я”. Дядя ранее пять раз судим был, здоровяк, у него шеи не было, мы на руки не могли наручники надеть, такие запястья широкие. Однажды он, отжимаясь, под потолком повис и тревогу поднял. Стражник открыл камеру, он бросился на него. Тогда мы на него вчетвером навалились…
В общем, завели парня в “кабинет”, а он никак не хотел на колен и становиться, пришлось применить силу, сбить с ног. Он упал, ударился головой о бетонный пол… Ему всадили семь пуль, голова у него была разможжена, мозги во все стороны. Я даже подумал, что халат надо было надеть… Он же еще дышал, здоровяк. Ему не преступником надо было становиться, а как-нибудь на добро свои способности использовать. В общем, дышит… Вдруг меня, сам не знаю откуда, осенило – подошел, под лопатки два выстрела ему дал, в легкие.
Потом племянника привели. Он, как увидел труп, тут же упал. -Врач констатировал: “Не надо, уже готов…”. Мы на всякий случай сделали три контрольных выстрела…
После такой работы я, порой, по неделе в себя прийти не мог. Сейчас рассказываю, а вся эта картина перед глазами стоит…
– Бывали ли случаи, когда вам становилось жаль приговоренного к смертной казни?
– Был директор соколимонадного завода в Белоканах. Лимонады с его завода на съездах фигурировали. Но потом что-то случилось, ему “дали” хищение, он долго сидел в тюрьме, был очень набожный и справедливый человек. Разрешили ему молиться, дали маленький коврик. Пять раз в день намаз делал. И говорил старшине (они в хороших отношениях были): “Я знаю, меня расстреляют”.
Когда повели его на расстрел, даже наручники не надели. Он сам спокойно лег и сказал: “Я знаю, что по справедливости”.
Я, например, против того, чтобы за хищения давать смертную казнь. Вот был из Нахичевани один человек, отец одиннадцати детей. Мы рассуждали тогда между собой: “Ну, расстреляют человека за хищение, а у него столько детей. Как они вырастут? Кто будет их кормить? И потом, это же одиннадцать врагов этого государства, общества”.
Когда пришло на него помилование, ему на пятнадцать лет заменили, он свалился прямо под ноги. Я подсчитал, что ему оставалось отсидеть четырнадцать лет и столько-то дней, сейчас не помню уже, сколько” Привели его в чувство. “Я не за себя, – говорил он, – за одиннадцать детей” ”
В “Аргументах и фактах” была статьях “Кто, где и как совершает смертную казнь”. Там о “шансах палача” было написано, что они с ума сходят, теряют рассудок.. ” Понимаете, я этих расстрелянных за людей не считаю, подонки! Я хотел даже себе картотеку сделать, но потом сказал: “Ну их, к черту!..”. Вот посмотрите на фото этого казненного.
– Молодой. А что он сделал?
– Изнасиловал и убил свою дочь. А вот на этом фото – Рамин. Он со своим напарником убил шофера автомашины и тело бросил в канаву. Они у автовокзала брали клиентов, начинали разговор, если замечали по ходу, что человек состоятельный, то заводили в какую-нибудь глухомань, убивали и труп выбрасывали…
Этот Рамин прежде в колонии сидел, пять судимостей имел и там еще одного человека проволокой убил. На него быстренько пришло решение…
Родственники расстрелянных приходят, а их уже нет. Был у нас такой “философ”, на следующий день после того, как его расстрелял и, пришел его отец. Суббота была, он зашел ко мне на приемы “Видел во сне, что одеваю его в белое…” – он почувствовал. “Нет, говорю, – не волнуйся, его взяли в Верховный суд, обращайся туда”.
Был еще такой случай. Двоих должны были казнить, а накануне один из них спросил меня: “В отношении меня ничего нет? Видел сон, что уводят меня…”. Я как раз получил пакет, в сейфе он лежал. Вскрываю, а в нем их фамилии… Как это назвать?
– Но почему родственники не должны были знать, что человека уже нет в живых? Взять тело и похоронить самим?
– Не знаю. Может быть, чтобы не ожесточать людей… Вот байки рассказывают, что в Сибирь посылали, на рудники. Это надежда какая-то… Но место захоронения не говорили.
– А где оно было?
– Двадцать лет уже прошло с тех пор. Тогда было рядом с одним из кладбищ, в 40-50 километрах от Баку.
– А что сделал “философ”?
– Он преподавал в одном из районов. Познакомился поближе со своей ученицей-десятиклассницей, обещал жениться, отвезти в Баку и фактически с ней сожительствовал.
А через какое-то время она услышала, что он сватается к другой девушке. Сказала, что пойдет жаловаться на него в партком. Тогда он взял гантель, завел ее к Ганлы-гель, убил на берегу озера и бросил труп в воду. Он долго отпирался, но потом ему доказали. Умудрился в камеру томик Ленина пронести. И скажу, у него “сзади сила была”. Два раза получал из Москвы телеграммы о приостановлении исполнения приговора.
Вот этот (опять фото), смотрите, молодой парень, уроженец Гянджи, пятьдесят пятого года рождения, беспартийный, восемь классов образования, холостой, ранее судим несколько раз. В Саратове совершил убийство шестидесятитрехлетней гражданки, предварительно изнасиловав ее. А затем убил своего армейского друга, завмага.
В тюрьме пытался бежать, он, дурак, не знал, что двери запираются двойными ключами, один находится у контролера, а другой у меня. Без двух ключей никак не откроешь. Дежурным, был один старослужащий, последнее дежурство было у него, мы ему даже почетную грамоту приготовили.
Попросил парень у него воды. Охранник не должен был открывать, но просто человечность проявил, открыл “кормушку” и протянул воду в пластмассовой кружке. Парень схватил его за шинель, хотел вывернуть, заломить руки и взять ключи. Но старшина уже двадцать пять лет прослужил, опытный был, шинель оставил у него в руках, вывернулся и тревогу поднял. Тот, как оказалось, умудрился арматуру приготовить, хотел убить этого старшину.
Вот Велиев Гамид (показывает фото). Это человек? Ночью убил жену, трехлетнего и годовалого детей. Она ему якобы изменяла. И как такого типа жалеть?
– Рассказывали вы и члены вашей группы кому-нибудь, какой работой занимаетесь?
– Никогда. Работаю в тюрьме, и все.
– А ваши близкие знали?
– Жена у меня догадывалась. Бывало, приходил домой сам не свой.
У нас даже в уставе статья была, по которой за каждое приведение приговора в исполнение положено было двести пятьдесят граммов спирта. Я вам что скажу: я ни до этого, ни после даже курицу не резал, не могу.
– А почему вы пошли на эту работу?
– Понимаете, назначили.. Я шесть лет до этого ловил взяточников о Надоело, только врагов себе наживал. Начальство, зная мою работоспособность и принципиальность, отправило меня в отдел спекуляций и сельского хозяйства. Меня кидали на каких-то тузов моим и руками гробить их. Ну, одного, второго я угроблю, а потом мне автоаварию устроят, и все.
Замминистра внутренних дел Азербайджана Кязимов, курировавший тогда эту область, отправляя меня уже на эту работу, спросило “А ты не боишься?”. Я ответило “Я на железной дороге работал, там трупы людей приходилось собирать, фотографировать, бывало по кускам собирал”. Он знаете что сказал? “Это мертвых людей. Ты молодой еще”. Мне тридцать пять лет было.
А работа как в армии – кто послушный, на того и грузят. Это жизнь такая. Я говорю: “А что? Приговор будет, так что все на законном основании”.
Только потом я задумался над этим вопросом. Это же фактически узаконенное убийство. Государство судит человека за то, что он у бил другого человека, а само в то же время становится преступником.
– Но вы же сами только что сказали, что почти все они вызывали у вас чувство омерзения и, по-вашему, достойны смерти. Или надо было, чтобы они и дальше убивали других?
– Я бы казнил отъявленных убийц. Но если человек убил по неосторожности или в порыве гнева, то нет. За экономические же преступления, вообще расстрел не должны давать.
– Обычно в фильмах у смертников спрашивают: “Ваше последнее желание?”. В действительности тоже так бывает?
– Одним из первых расстрелянных у меня был молодой парнишка, из городских. Он дядю своего убил, а потом воткнул пальцы трупа в розетку якобы тот от тока умер. Когда его в последний “раз вызвали на допрос, спросили: “Какое будет последнее желание?”, формально обычно спрашивают. Он попросил папиросу. Желание-то спрашивают, но кто его выполняет? Если попросит закурить, то да. А если захочет застолье?.. Это же нереальные вещи.
– Ну, может, попросит передать что-то близким или последний раз увидеться с кем-то?
– Нет, у меня таких случаев не было, только про сигарету помню.
– Вы рассказывали о случаях, связанных с мужчинами. А женщин приходилось расстреливать?
– При мне женщин не было.
– А почему вы так мало работали – всего три года?
– После убийства министра МВД Арифа Гейдарова произошли перестановки” Но, вообще-то, на этой должности долго не работают. Со слов старослужащих я слышал, что один из работающих до меня в связи с этими расстрелами получил психическое расстройство. Тогда приказ был.”, кто сверх “потолка” проработал пять лет, давали звание полковника. В дома отдыха отправляли, были такие в Подмосковье, но лично я там ни разу не был.
– Начальник тюрьмы обязательно должен был принимать участие в приведении в исполнение смертного приговора или это только вам было поручено?
– По уставу начальник должен был быть обязательно.
– А как вы сами все-таки думаете, есть какие-то особые качества, которые требуются людям на этой работе, ведь не каждый же сумеет?
– Над этим я тогда не задумывался. Потом уже понял, что это узаконенное убийство. Ведь и Коран, и Библия говорят: “Жизнь дана Богом и Богом отбирается”… Согласен, Совет Европы правильно требует ограничиться пожизненным заключением, но это же нужно обеспечить…
– Бывали в вашей практике случаи, когда только после исполнения приговора становилось известно, что казнили невиновного?
– В моей не было. Вообще, в Азербайджане я о таком не слышал. С удобные ошибки или фальсификации дел были. Про Чикатило читал, что там вначале расстреляли невиновного человека. Недавно слыша л по телевизору про электрический стул в США: за столетнюю практику его использования двадцать пять человек было казнено ошибочно.
Нет, лучше отпустить сто виновных, чем осудить невиновного.
– Может приговоренный к смертной казни попасть под амнистию?
– Нет, у нас система другая.
– В литературных произведениях и кинофильмах перед приведением приговора в исполнение осужденному дают возможность встретиться с муллой или священником, которые наставляют его, отпускает ем у грехи. Это практиковалось?
– Ну что вы. Люди в те времена, когда свадьбу справляли или поминки, боялись муллу позвать, из партии могли исключить.
А насчет литературы… В той же статье в “Аргументах и фактах” писали: “Теряют рассудок и палачи. Психиатры утверждают, что редкий человек может остаться в своем уме после четвертого по счету убийства. Так что исполнителя приговора тоже ждет жестокое наказание”.
А вот у меня тридцать пять было.
– Пишут еще, что тем, кто должен привести приговор в исполнение, не разрешается общаться со смертниками, чтобы у них не проснулись по отношению к ним какие-то дружеские чувства. Это так?
– Нет, я общался, но как положено. Следил за тем, в каких условиях содержатся. Заключенный мог сказать, что у него болит, я должен был вызвать врача, он же человек. Но другого общения не было, в кабинет я его не приглашал чай пить.
– Можно определить среднюю возрастную категорию казненных?
– Я не следил за этим, но, в среднем, наверное, лет тридцать-сорок. Молодые раза два попадались. Самому старому было шестьдесят три года. Он бросил семью, женился на другой женщине. У этой женщины была дочь, которую он вначале изнасиловал, а после придушил. Когда мать девочки – его жена – пришла, он ее тоже убил.
– Отличаются условия содержания смертников от условий других заключенных?
– Да, у них многое иначе. Им передачи не положены, общения с внешним миром нет никакого, гулять не выводят, только раз в сутки в туалет. И все.
– Вы сказали, что согласны назвать для печати свою фамилию. Вы не думаете, что, может, ваши дети не захотят, чтобы об этом кто-нибудь узнал?
– Дети, как говорится, за отца не отвечают, и отец за детей не отвечает. Это мое, эту школу я уже прошел, эту жизнь уже прожил, ее уже никто у меня не отнимет. Понимаете, это было! Зачем я должен скрывать? Я считаю, что каждый нормальный человек знает, где и что делается, или хотя бы должен знать. Зачем людей обманывать, пусть правду знают.
– А на оплату эта работа влияла?
– Да, Платили больше. По 100 рублей членам группы и по 150 рублей непосредственному исполнителю раз в квартал.
– Вы, наверное, не верите в существование загробного мира, бессмертие души, поскольку видели тридцать пять смертей. У вас после этого изменилось отношение к человеческой жизни?
– Понимаете, когда перед исполнением читаешь смертный приговор, узнаешь, что он сделал, это туманит сознание. Я представлял, ч то он так мог поступить с моим братом. И такой гад должен по земле ходить?..
А цена жизни. . . Цену жизни он сам себе определил. . . А что до моей жизни, я понял, что мне просто тяжелая судьба выдалась. Я знал, что люди сидят и на должности похлеще, и знают меньше меня, может быть, и хуже меня, но им повезло. А мне вот грязная работа попалась.
Сколько людей в США приговаривают к смертной казни за преступления, которые они не совершали? Новое исследование показывает, что каждого двадцать пятого, то есть, 4,1 процента.
Данные этого исследования были опубликованы в понедельник в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences. «Они говорят о том, что к смертной казни приговаривают неожиданно много людей, — заявил в интервью Newsweek ведущий автор исследования Сэмюэл Гросс (Samuel R. Gross). — Очень многих не оправдывают и не реабилитируют. Некоторых несомненно казнят».
С 1973 года было оправдано 144 человека из камеры смертников. В общем количестве смертных приговоров это составляет всего 1,6 процента. Но если невиновных - 4,1 процента, значит, их в два с лишним раза больше оправданных. Исследование указывает на то, о чем думали, но чего страшились очень многие: в США казнили огромное множество невиновных людей. Кроме того, большинство из тех, кого ошибочно приговорили к смертной казни, до сих пор томятся за решеткой и вряд ли когда-нибудь выйдут на свободу.
«Для меня стало неожиданностью то, насколько велики эти цифры, — сказал Ричард Дайетер (Richard Dieter), работающий исполнительным директором в некоммерческой организации Информационный центр по смертным приговорам (Death Penalty Information Center), которая проводит разъяснительную работу по высшей мере наказания. — Я не думал, что количество казненных в два с лишним раза больше оправданных».
Исследование, носящее название «Количество смертных приговоров, выносимых подсудимым ошибочно», показывает, что не учтено более половины ни в чем не повинных людей, которых за последний 41 год приговорили к высшей мере наказания.
«Все говорят, что такое сделать невозможно, и что выяснить это тоже нет никаких шансов», — сказал Гросс, преподающий право на юридическом факультете Мичиганского университета. В конце концов, несправедливый обвинительный приговор по определению является неизвестной ошибкой. И тем не менее, Гросс на протяжении многих лет изучает такие ошибочные приговоры, часто работая совместно с соавтором исследования Барбарой О’Брайен (Barbara O’Brien) из юридического колледжа университета штата Мичиган. «На самом деле, у нас есть научная оценка по количеству невиновных из числа приговоренных к смертной казни. И она вызывает изумление», — отметил Гросс.
В исследовании делается попытка отказаться от общепринятой точки зрения, что несправедливые обвинительные приговоры исключительно редки. «Есть немало адвокатов и судей, которые с уверенностью заявляют, что количество ошибочных приговоров ничтожно», — пишут его авторы. Член Верховного суда Антонин Скалиа (Antonin Scalia), например, привел данные из статьи в New York Times от 2006 года, где утверждается, что по особо тяжким уголовным преступлениям «процент ошибок составляет 0,027; или иными словами, 99,973 процента приговоров выносятся правильно».
По словам Гросса, данные их исследования «совершенно не соответствуют такого рода заявлениям», с каким выступил Скалиа. Он назвал его слова «глупым утверждением». Чтобы вывести цифру, которая долгое время считалась неизвестной, авторы изучили группу заключенных, которые с наибольшей долей вероятности могут быть оправданы в случае вынесения ошибочного приговора. Это те, кому грозит смертная казнь. Поскольку система юстиции готова на многое пойти, чтобы не казнить невинных людей, дела заключенных из камеры смертников рассматриваются с особой тщательностью, и по ним можно подавать больше апелляций, в связи с чем повышается вероятность того, что ошибки в вынесенных приговорах все же будут выявлены.
«В результате людей по таким делам оправдывают намного, намного чаще, чем по другим делам. По ним оправдывают в сотни раз чаще, чем по другим преступлениям, — рассказал Гросс. — Это значит, что очень высокий процент оправданий является хорошей меркой невиновности, и таких оправданий может быть еще больше».
Но для проведения исследования пришлось применить творческие математические способности, потому что самый высокий прогностический фактор оправдания и отмены приговора это не просто смертный приговор, а угроза смерти. У многих людей, приговоренных к смертной казни, такой приговор в конечном итоге заменяют пожизненным заключением. В этот момент система уголовной юстиции отворачивается от их дел, и шансы этих людей на оправдание резко снижаются.
Чтобы выяснить процент невиновных, авторам исследования пришлось вычислять вероятность оправдания приговоренного к смерти в случае, когда она (или она) неопределенно долго ожидает приведения приговора в исполнение. Поэтому Гросс и О’Брайен объединили свои усилия с биостатистиком Чэнь Ху (Chen Hu) с медицинского факультета Пенсильванского университета и применили метод «анализа выживаемости», который часто применяется в медицине, чтобы определить, какова доля вероятности того, что ожидающие казни в камере смертников невиновны.
Свой метод анализа Гросс объясняет, сравнивая его с математическим процессом определения коэффициента выживаемости у населения, страдающего малярией. Некоторые болеющие малярией люди в то или иное время проходят лечение, и это снижает их шансы умереть от болезни. Поэтому эпидемиологи должны иметь возможность определять коэффициент смертности, не учитывая последствия лечения для некоторых людей. Точно так же, перевод из камеры смертников повышает вероятность получить оправдательный приговор. Когда анализ выживаемости применяется для изучения смертных приговоров, процент оправданных и выживших в камере смертников является аналогом процента умерших в гипотетическом исследовании по малярии.
Авторы считают, что показатель в 4,1 процента это нижняя планка по ошибочным смертным приговорам, потому что даже в условиях особого внимания, уделяемого приговоренным к смерти, все неверные приговоры выявить невозможно. Многим из этих людей приговоры смягчаются. А это значит, что «их не казнят, но и не оправдывают, поскольку не находят», как сказал Дайетер.
«Это предостережение, объективный взгляд на то, насколько успешно мы раскрываем дела. Но наверное, мы очень многое упускаем, — заявил Дайетер. — В связи с этим возникает очень важный вопрос: будем ли мы и дальше казнить людей?».