Украинизация частей русской армии в 1917 году. От императорской к национальной: как украинизировались части российской армии. Административное сужение сферы использования русского языка

Украинизация в армии, 1917-18 годы.

Продолжим разговор о революционных событиях на Украине в 1917-1918 годах, начатый в предыдущей главе.
Как уже говорилось, первым украинскую автономию признало Временное правительство, еще в июне 1917 года. Это решение вызвало серьезный правительственный кризис, и из «Временного» вышли представители партии кадетов.
Никакие большевики к этому решению Временного правительства причастны не были.

О том, что творилось тогда на Украине, вспоминал в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович (он был двоюродным братом и зятем Николая Второго).
Его "Книга воспоминаний" была издана в эмиграции, в 1932 году.
Александр Михайлович сам жил тогда в Киеве и подробно описывал свои впечатления от увиденного:

"На знаменах, которые несли полные революционного энтузиазма манифестанты в Киеве, четкими буквами были написаны новые политические лозунги:
«Мы требуем немедленного мира!»
«Мы требуем возвращения наших мужей и сыновей с фронта!»
«Долой правительство капиталистов!»
«Нам нужен мир, а не проливы!»
«Мы требуем самостоятельной Украины».

Последний лозунг - мастерской удар германской стратегии, нуждается в пояснении.

Понятие «Украина» охватывало колоссальную территорию юго-запада Poccии, граничившей на западе с Австрией, центральными губерниями Великороссии на севере и Донецким бассейном на востоке. Столицей Украины должен был быть Киев, а Одесса - главным портом, который вывозил бы пшеницу и сахар.
Четыре века тому назад Украина была территорией, на которой ожесточенно боролись между собою поляки и свободное казачество, называвшее себя «украинцами». В 1649 г. Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под «свою высокую руку». В составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность.
99% процентов населения «Украины» говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке о пользу отторжения Украины.

Вильгельм II часто дразнил своих русских кузенов на тему о сепаратистских стремлениях украинцев, но то, что казалось до революции невинной шуткой, в марте 1917 года приобретало размеры подлинной катастрофы.

Лидеры украинского сепаратистского движения были приглашены в немецкий генеральный штаб, где им обещали полную независимость Украины, если им удастся разложить русский фронт. И вот миллионы прокламаций наводнили Киев и другие крупные населенные пункты Малороссии.
Их лейтмотивом было: полное отделение Украины от Poсcии. Русские должны оставить территорию Украины. Если они хотят продолжать войну, то пусть борются на собственной земле.
Делегация украинских самостийников отправилась в С. Петербург и просила Временное Правительство отдать распоряжение о создании украинской армии из всех уроженцев Украины, состоявших в рядах русской армии. Даже наиболее левые члены Временного Правительства признали этот план изменническим, но украинцы нашли поддержку у большевиков.
Домогательства украинцев были удовлетворены…
Воодушевленные своим первым успехом, банды немецких агентов, провокаторов и украинских сепаратистов удвоили свои усилия..."

Как видим, великий князь возлагает вину за сотрудничество с германским генеральным штабом и развал русской армии вовсе не на одних большевиков, как это принято сейчас делать, а на тогдашних украинских националистов, которые исполнили в этом деянии роль «первой скрипки» на Украине.

Справедливости ради, надо сказать, что первыми начали пытаться «украинизировать» целые дивизии и корпуса (!!!) русской армии тоже не пресловутые большевики, а прославленные и «пропиаренные» тогда во всех СМИ царские полководцы Брусилов и Корнилов.
В Феврале 1917 года, после отречения Николая Второго, они очень быстро сориентировались в ситуации и поддержали Временное правительство (присягнув ему в первых рядах).
Весной 1917 года они занимали ключевые должности в «самой демократической армии мира».

После оглушительного провала попытки наступления войск Юго-Западного фронта (в июне 1917 года, т.н. «наступление Керенского»), деморализованные толпы этой «самой демократической армии мира» бежали с фронта в тыловые районы страны, попутно совершая жуткие насилия, грабежи и убийства собственного населения.

Казачий генерал Петр Краснов, впоследствии, так описывал тогдашнюю ситуацию:
"Пехота, сменившая нас, шла по белорусским деревням, как татары шли по покоренной Руси. Огнем и мечом.
Солдаты отнимали у жителей все съестное, для потехи расстреливали из винтовок коров, насиловали женщин, отнимали деньги.
Офицеры были запуганы и молчали. Были и такие, которые сами, ища популярности у солдат, становились во главе насильнических шаек.
Ясно было, что армии нет, что она пропала, что надо как можно скорее, пока можно, заключить мир и уводить и распределять по своим деревням эту сошедшую с ума массу».

Подчеркнем, что этот вывод о том, что армия, в массе своей, разложилась и необходимо СРОЧНО заключать мир, делает не какой-нибудь «большевистский агитатор», а известнейший тогда генерал, который САМ видел все эти жуткие преступления и безобразия.

В этой обстановке всеобщего развала и разложения русской армии, стали возникать различные фантастические проекты по ее спасению.
Предполагалось, что в условиях отсутствия дисциплины и вседозволенности, распущенных и потерявших всякое уважение к своим командирам солдат, вдруг «вдохновят на подвиги» батальоны ударников, женские «ударные батальоны смерти» и т.п. революционные нововведения.
22 мая (4 июня) 1917 года генерал А.А. Брусилов, назначенный Верховным главнокомандующим, отдаёт приказ № 561, в котором говорилось:

«Для поднятия революционного наступательного духа армии является необходимым сформирование особых ударных революционных батальонов, навербованных из волонтёров в центре России, чтобы этим вселить в армии веру, что весь русский народ идёт за нею во имя скорого мира и братства народов с тем, чтобы при наступлении революционные батальоны, поставленные на важнейших боевых участках, своим порывом могли бы увлечь за собой колеблющихся».

Итогом этой затеи стало классическое «хотели как лучше, а получилось – как всегда».
В результате лучшие (сохранившие желание драться и привычку к повиновению) солдаты и офицеры уходили в эти немногочисленные «ударные батальоны», а оставшаяся масса войск становилась и вовсе совершенно неуправляемой.

Постепенно шло формирование латышских, чехословацких, польских и сербских национальных частей.

Дошла очередь и до украинских национальных формирований. Только тут была одна важная особенность: если все остальные части формировались «с нуля», то украинские части стратеги Временного правительства решили создать путем «перекрещивания» обычных русских дивизий и корпусов в украинские. Так и производилась их «украинизация».

Очень любопытны подробности появления на свет первого украинского армейского корпуса.
Его создавали на основе 34-го армейского корпуса, по прямому приказу Верховного главнокомандующего русской армией Л.Г. Корнилова.
Об этой истории рассказывал сослуживец и однополчанин генерала П.Г. Скоропадского (будущего гетмана оккупированной немцами Украины) В. Кочубей на страницах белоэмигрантского журнала «Военная Мысль» (№№95 и 96 за 1969 год).
Вот что он рассказывает:

Когда Скоропадский прибыл в Углы, своего предшественника, генерала Ш., он там уже не застал. Прежде всего он потребовал от начальника штаба корпуса и от начальника дивизии доклада о причинах бунта. Причина эта оказалась отнюдь не политического, а чисто экономического характера, - скажем точнее - «вопросы желудка».
Зима 1916-17 гг. была холодная и многоснежная, до железнодорожной станции (если не ошибаюсь - Манкевичи), на которую базировался наш корпус, было около 35 верст скверными лесными, засыпанными снегом дорогами. Начальство, по-видимому, не особенно энергично следило за подвозом продуктов, и люди стали голодать.
Это и вызвало бунт: «Держите нас в окопах, гоните в атаку, а жрать не даете!» Скоропадский приказал выстроить бунтовавшие части, обошел их, объяснил, почему произошла задержка с подвозом, и обещал, что примет самые энергичные меры к тому, чтобы подобное больше не повторялось. Полки, видя молодого, энергичного генерала, ответили веселым: «Рады стараться, Ваше Превосходительство!» и бунт был окончен…»

Как видим, еще ДО событий Февраля 1917 года, в Действующей армии случались бунты целых дивизий (!!!) .
Командование Юго-Западного фронта (в лице А.А. Брусилова) не было намерено «миндальничать» со смутьянами, и приказало новому командующему армейским корпусом «подавить бунт самыми радикальными мерами, не исключая и массовых расстрелов».
(Это к сведению тех, кто любит рассуждать о суровости приказов советского командования в годы Великой Отечественной войны).
Скоропадский оказался умным человеком и вместо применения «массовых расстрелов» сумел вникнуть в ситуацию и устранить причину бунта (организовать питание своих бойцов на передовой).
Непонятно, что же помешало это сделать предыдущему комкору?!

«Наш 34-й корпус считался в то время одним из лучших во всей нашей армии…
Тот факт, что ко времени начала революции и ее первых месяцев корпус стоял на позиции в глуши Пинских болот и лесов, спас его от быстрого разложения, которому подверглись иные корпуса и дивизии нашей армии. Суровая, многоснежная зима, отдаление от железной дороги и т. д. отбили у агитаторов охоту отдаляться от городов и железнодорожных станций и ввязываться в полесскую трущобу. С другой стороны, во главе корпуса стоял теперь молодой генерал, пользовавшийся уважением, любовью и полным доверием своих подчиненных, которые верили ему и знали, что он не потребует от них чего-нибудь невозможного…
Поэтому на наш корпус была возложена самая трудная задача: атаковать именно тот, единственный, участок фронта против нашей 7-й армии, который занимали теперь исключительно германские войска. Все остальные участки фронта были заняты австро-венгерскими войсками и 20-й турецкой дивизией».

Обратите внимание на то, что участник Первой мировой офицер В. Кочубей, в своей статье, особенно подчеркивает то, обстоятельство, что его корпус атаковал участок фронта занятый «исключительно германскими войсками». Слишком велика была разница в боеспособности германских и австрийских войск и наши войска это прекрасно понимали.

И вот, уже в ходе начавшихся боев, в штаб 34-го арм. корпуса неожиданно прибыла делегация «Центральной рады». Прислали ее к нему отнюдь не большевики с Лениным, и даже не Петлюра, а Верховный главнокомандующий русской армией генерал А.А. Брусилов ЛИЧНО:

В некоторых наших армиях самовольно образовались небольшие соединения из украинцев. Ввиду того, что они были вполне дисциплинированы и боеспособны, их там терпели. Существование таких небольших украинских формирований навело комиссара по военным делам Центральной Рады Петлюру на мысль предложить нашему Верховному Командованию увеличить число украинских частей, уже существующих в рядах нашей армии, с расчетом, конечно, на то, что впоследствии такие части полностью перейдут в подчинение Центральной Раде и помогут укреплению таковой. С этой целью и была образована делегация, которая была послана с этим предложением в Ставку…»

Мне всегда было интересно узнать, откуда на политическом горизонте нашей страны взялся Симон Петлюра, ставший «знаменем» украинского национализма в годы Гражданской войны?!
Оказывается, он был «комиссаром по военным делам украинской Центральной Рады» (!!!) и в этой должности встречался и с Верховным главнокомандующим Брусиловым, и с делегацией Временного правительства России.

К несчастью, вся эта поездка в Каменец-Подольск оказалась напрасной: в то время как мы ездили в Киев и вели там разговоры и переговоры, австро-германцы перешли в наступление на всем Юго-Западном фронте, и наши совершенно деморализованные войска, не оказывая никакого сопротивления, просто обратились в бегство.
Момент для разговоров с Главнокомандующим об украинизации корпуса был совершенно неподходящий, и вместо этого, передав свой отказ и объяснив причины такового начальнику штаба фронта, Скоропадский поспешил на фронт в розысках своего корпуса, о месте нахождения которого в Каменец-Подольске ничего известно не было…»

Тут хорошо видно, в КАКОМ состоянии находились войска «самой демократической армии мира» летом 1917 года: после перехода войск Центральных держав в контрнаступление, начался всеобщий «драп» в таком темпе, что командование фронта даже не знало, где находятся дивизии 34-го (лучшего в составе фронта) армейского корпуса и Скоропадский довольно долго самостоятельно их разыскивал.

Тем временем генерал Лавр Корнилов (который тогда еще был Главкомом ЮЗФ) НА ДЕЛЕ приступил к «украинизации» подчиненных ему соединений русской армии:

Русские выбывали массами, ссылаясь, конечно, на то, что они - не украинцы. Эти же последние поступали в корпус очень вяло, предпочитая под предлогом украинизации просто ехать домой.
Таким образом, корпус таял с недели на неделю. Среди прибывших в корпус украинцев было, между прочим, два старика, в своей ранней молодости знавших украинского поэта Тараса Шевченко (1814-1861). Один из них был военный врач в высоком генеральском чине, Луценко, другой - старенький штабс-капитан инженерных войск, фамилию которого я уже забыл, призванный, вероятно, из отставки. Оба они оказались очень полезными при украинизации и были близкими советникам Скоропадского по чисто национальным вопросам.
Насколько сама идея украинизации крупных войсковых соединений не имела никакого успеха, видно по примеру украинизации 17-го армейского корпуса. Штаб фронта сообщил нам, что этот корпус также украинизируется под наименованием «2-го украинского корпуса» и вместе с нашим составит украинскую оперативную группу (впоследствии предполагалось образовать из украинизированных частей украинскую армию).
Если не ошибаюсь, этот 17-й армейский корпус находился на Северном фронте и должен был быть перевезен куда-то по соседству с нами.
Однако он никогда не прибыл и вообще исчез бесследно, так как все эшелоны этого корпуса разбежались по домам во время перевозки.

Когда в октябре власть перешла к большевикам, наш 1-й украинский армейский корпус перестал подчиняться русскому командованию. Но он не подчинялся также и Центральной Раде, объявившей независимость Украины, по той простой причине, что Рада не признавала Скоропадского, опасаясь его диктатуры на Украине…
Таким образом, корпус наш перестал теперь подчиняться какой-либо власти, но прекратилось и получение средств на его содержание, которые до перехода власти в руки большевиков получались от Юго-Западного фронта. Вследствие этого было решено приступить к расформированию корпуса, каковое и было поручено начальнику 104-й пехотной дивизии (теперь - 1-й украинской) генералу Гандзюку, а генерал Скоропадский выехал из Белой Церкви, где в течение последних месяцев находился штаб корпуса».

Как видим, единственным РЕАЛЬНЫМ результатом «украинизации» 34-го армейского корпуса, была полная потеря им боеспособности и его расформирование. Не лучше обстояли дела и с другими «украинизировавшимися» соединениями.

По состоянию на октябрь 1917 года, в результате полустихийной «украинизации» среди частей «демократической» русской армии украинскими себя объявили:
на Румынском фронте - 10-й и 26-й армейские корпуса в составе пяти пехотных дивизий;
на Юго-Западном фронте - 31-й, 32-й, 34-й, 51-й армейские корпуса, три отдельные кавалерийские дивизии, и 74-я пехотная дивизия;
на Западном фронте - две украинские дивизии в 11-м армейском корпусе и 137-й дивизия;
на Северном фронте - 21-й армейский корпус;
на Кавказском фронте - 5-й Кавказский корпус в составе двух дивизий.

Казалось бы, «на бумаге» это было огромной боевой силой, но на деле эти формирования, носившие громкие названия армейских корпусов и дивизий, в основном представляли из себя скопища полуанархических толп, совершенно не желавших воевать, и в бою против регулярных частей имевших нулевую боеспособность.

Кроме того, во главе украинской Центральной Рады, оказались националисты придерживавшиеся «социалистических» взглядов о «замене армии всеобщим вооружением народа», и т.п. фантазиям, которые и попытались претворить их в жизнь, несмотря на бушевавшую тогда Первую мировую войну.
По словам члена Генерального Войскового комитета поручика П. Скрипчинского, в Раде сидели «фантазеры и демагоги», лозунг которых был: «геть милитаризм, хай живе народня милиция!» (Государственный архив Российской Федерации. - Ф. Р-5881. - Оп. 1. - Д. 583/584. - Л. 31.)

Немудрено что «украинизация» Русской армии в 1917 году, проводимая различными солдатскими комитетами и «Всеукраинскими Войсковыми съездами», вела лишь к окончательной потере боеспособности и повальному дезертирству.
Верхом всего этого идиотизма было введение «выборного начала», при котором разнообразные Рады и советы заправляли всеми «делами» в развалившихся остатках армии.
Генерал от кавалерии А.А. Брусилов заявил по данному вопросу следующее: «украинизация не может быть средством для создания украинской национальной армии, так как она (украинизация) на мой взгляд, является какой-то мешаниной национализма и социализмом. Всякие социалистические платформы в армии - дело пропащее: они разрушают самую сильную армию и могут послужить поводом к гражданской внутренней войне, что собственно и случилось в Украине в январе 1918 года.
Лидеры Центральной Рады М.С. Грушевский, В.К. Винниченко, С.В. Петлюра и военный министр Н. Порш, относились с недоверием к генералитету (в частности, к командующему 1-м украинским корпусом генерал-лейтенанту П.П. Скоропадскому и его начальнику штаба генерал-майору Я.Г. Гандзюку), опасаясь контрреволюции со стороны военных, которых В.К. Винниченко презрительно называл «офицернёй», и наивно полагая, что армию могут возглавить атаманы, бывшие штабс-капитаны.

С.В. Петлюра вызывал украинизированные части с других фронтов на Украину, но при этом даже не думал об их размещении и довольствии. На деле это приводило лишь к массовому дезертирству из «украинизированных» дивизий и корпусов.
За период 1917 года личный состав украинизированных частей «на бумаге» был доведён до полмиллиона солдат однако к на моменту наступления красных войск на Киев УНР не располагала силами для защиты своей столицы, многие украинизированные части либо объявили нейтралитет, либо и вовсе перешли на сторону большевиков.

Вот что вспоминает об этом соратник Скоропадского В. Кочубей:
«В конце января 1918 года к Киеву приближались большевики, а так как украинское правительство по своей же собственной вине не имело никаких организованных войск, кроме случайных банд разных «атаманов», не было и надежды на то, что оно сможет противостоять большевикам, чьи войска двигались на Киев под начальством Муравьева.
Предвидя катастрофу, я, еще будучи в штабе корпуса, запасся фальшивыми документами и, переодетый простым солдатом, в последнюю минуту перед занятием Киева большевиками успел покинуть пешком этот город и кружными путями добрался до Курска, где меня никто не знал.
Когда в апреле я узнал из советских газет о занятии Украины немцами, под видом демобилизованного солдата, опять-таки пешком, я вернулся в Киев. Приближаясь к Киеву я узнал, на этот раз - из украинской газеты, что незадолго перед тем Скоропадский был провозглашен Гетманом Украины.

Скоропадский в тот же день узнал о моем возвращении…и немедленно же прислал за мной. Вся эта история с украинизацией довела меня до такого нервного переутомления, что я не хотел больше участвовать в этой затее, в которую попал случайно при официальной украинизации корпуса. Но Скоропадский моим отказом не удовлетворился и продолжал посылать за мной до тех пор, пока я не явился к нему.

Скоропадский предложил мне состоять при нем, а так как я в совершенстве владею немецким языком, возложил на меня обязанность быть чем-то вроде связного с командованием оккупирующей Украину немецкой армии. Но, как я уже говорил выше, я - не политик, а солдат, и поэтому до конца оставался вдали от всего связанного с политикой», - подчеркивает в своих воспоминаниях В. Кочубей.

Однако жизнь многократно подтверждала справедливость старой поговорки: «если ты не желаешь заниматься политикой, то политика займется тобой».

На Украине подавляющее большинство офицеров не имело никакого желания сражаться на стороне Центральной Рады, более того идея украинской государственности для них была чужой и непонятной.
Вместе с тем, по данным П. Скрипчинского, в Киеве находилось около 40 тыс. офицеров, прибывших с фронта после начала переговоров в Бресте, больше половины из них вообще было враждебно настроено к Украине (Государственный архив Российской Федерации. - Ф. Р-5881. - Оп. 1. - Д. 583/584. - Л. 227).

Соотношения сил в борьбе за Киев в январе-феврале 1918 г. выглядело следующим образом: Центральная Рада - 1,9 - 3 тыс., большевики - 4,5 тыс. плюс киевская красная гвардия - 1,5 тыс.
Отряд Муравьева, прибывший для штурма города насчитывал всего лишь 3,5 тыс. человек, 12 орудий, 2 броневика, 2 самолета и бронепоезд. (Тинченко Я. Українсько-більшовицька війна (грудень 1917 - березень 1918 рр.). Львів, 1996. - С. 40,41, 70.).
При этом в боях 24 января (6 февраля) 1918 года участвовало со стороны большевиков 2400 человек, со стороны Центральной Рады 650 человек.

Несколько иные данные у генерала Н.Н. Головина: в борьбе за Киев участвовало 5 тыс. красных и 1200 бойцов Центральной Рады (Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. - Часть II. - Таллинн, 1937. - С. 12.)
После отступления из Киева «украинская армия» насчитывала от 316 до 1150 человек (Тинченко Я. Українсько-більшовицька війна (грудень 1917 - березень 1918 рр.). Львів, 1996 С 325).

Иначе говоря, никакого «украинского войска» после эвакуации Киева не существовало.
Самочинные формирования по 10-20 человек объявляли себя «полками», во главе с выборными атаманами, а настоящие полки митинговали, не выполняли приказов и оставляли позиции.
О степени «боеспособности» украинских военных формирований говорит пример боя под Шепетовкой, в декабре 1917 года.
Там украинская сводная бригада 2-го Сечевого корпуса разбежалась, её командир, генерал-майор Б. Поджио бежал, прихватив казну. Корпус, во главе которого стал штабс-капитан Кудря быстро большевизировался, солдаты разбежались, а военное имущество было распродано на аукционе в Вернигородке (Государственный архив Российской Федерации. - Ф. Р-5881. - Оп. 1. - Д. 583/584.Л. 246;247).

«Гайдамацкий кош», высланный навстречу наступающим большевикам, и вовсе - перешёл на их сторону (Государственный архив Российской Федерации. - Ф. Р-5881. - Оп. 1. - Д. 583/584.Л. 262-263).

«На Украине Скоропадского формировались и были уже готовы кадры восьми корпусов трехдивизионного состава.
Но немцы не давали разрешения на призыв новобранцев, которые должны были пополнить эти восемь корпусов.
Только после поездки Скоропадского осенью 1918 года в Германию на свидание с императором Вильгельмом он получил разрешение на это. Но было уже слишком поздно: в ноябре Германия капитулировала, и Скоропадский должен был покинуть Украину», - вспоминал В. Кочубей.

Тут тоже важно подчеркнуть несколько важных моментов:
- Тогдашняя «независимая» Украина началась с согласия на добровольную оккупацию своей территории германской армией (это произошло в разгар Первой мировой войны и ДО подписания «похабного Брестского мирного договора);
- Делегация «независимой Украины» ПЕРВАЯ подписала мирное соглашение с Германией (и ее сателлитами) еще 9 февраля 1918 года;
- Согласие на создание вооруженных сил тогдашней «независимой Украины» дал Вильгельм Второй ЛИЧНО, осенью 1918 года. Для того чтобы «продавить» это разрешение гетман «нэзалэжной» Скоропадский специально «ездил на поклон» в Берлин.
Правда, это разрешение пришло слишком поздно: прямо накануне краха самой Германской империи, но которую возлагали такие большие надежды тогдашние лидеры украинского сепаратизма.

Надо сказать, что Германия тогда выделила значительные оккупационные силы для поддержки своих украинских сателлитов
На Украину в 1918 году были направлены: германские 21 пехотная и 2 кавалерийские дивизии и австро-венгерские 8 пехотных и 2 кавалерийские дивизии. Всего войска Центральных держав на Украине насчитывали около 300 тыс. . (Зайцов А.А. 1918: очерки истории Русской Гражданской войны. - М.: Кучково поле, 2006. - C. 129 и 95).

Если говорить о составе украинских вооруженных сил в период германского наступления в феврале - мае 1918 года, то Украина располагала только двумя малочисленными соединениями: так называемой «Синей дивизией», сформированной из военнопленных в лагерях Германии, в составе 6 тыс. человек, находившейся в непосредственном подчинении Германскому командованию и расформированной накануне гетманского переворота в апреле 1918 года, и Запорожской бригадой генерал-майора А. Натиева, в составе 3 тыс. чел., также подлежащей расформированию, но сохраненной из-за «ярко выраженной антибольшевистской направленности» (Нагорная О.С. «Другой военный опыт»: российские военнопленные Первой Мировой войны в Германии (1914;1922). - М.: Новый хронограф, 2010. - С. 170;171.)

Однако эта бригада тоже стала быстро разлагаться, и уже после гетманского переворота солдаты желали либо разбежаться по домам, либо идти на гетмана.
В мае 1918 года австро-венгерским командованием на Волыни была сформирована из военнопленных «Серая дивизия», которая в августе была передана в состав Вооруженных Сил Украинской Державы, в составе 15 тыс. бойцов.
Но, как любое соединение, созданное из военнопленных, она также оказалась небоеспособной, с сильными антигетманскими настроениями, и находясь на охране демаркационной линии, подвергалась воздействию большевистской пропаганды, и в результате также приняла участие в антигетманском восстании ноября-декабря 1918 года ((Тимощук О. Охоронний апарат Української Держави (квітень - грудень 1918 р.) - Харків: Видавництво Університету внутрішніх справ, 2000. - С. 83, 205;206, 210, 214;216.).

Гетманские власти медлили с созданием армии не только в силу запрета немцами Украинской Державе иметь регулярную армию, кроме полицейских частей.
В секретном докладе на имя гетмана, по этому поводу говорилось: «Распропагандированная часть тёмной массы враждебна в настоящее время идее государственности, а потому призванная на военную службу на основе всеобщей воинской повинности в своем большинстве эта тёмная масса даст целиком ненадежный элемент, склонный к бунту и непослушанию, а особенно к политиканству» (Федюк В.П. Белые: антибольшевистское движение на Юге России. 1917;1918 гг. - М.: АИРО-XX, 1996. - С. 85.)

Гетману П.П. Скоропадскому так и не удалось сформировать эффективную армию. Его личным детищем была Гвардейская Сердюцкая дивизия, в составе 5 тыс. чел. (в действительности только 3,5 тыс.), по образцу лейб-гвардии: офицеры - только довоенного времени и только дворяне, а солдаты из зажиточных крестьян-хлеборобов, имеющих не менее 50 десятин земли.
Однако и эта дивизия оказалась хороша только для парадов, кроме того, и она не избежала частых случаев дезертирства (уже через месяц с начала формирования зафиксировано 800 случаев дезертирства) (Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте // Верная гвардия. Русская смута глазами офицеров-монархистов. - М.: Посев, 2008. - С. 404).

Ставка Скоропадского на довоенных офицеров-дворян и не воевавшую молодежь из зажиточных крестьянских семей также не оправдалась, из-за низкого уровня патриотизма и высокой политизации всех слоев общества. Важным фактором являлась и австро-германская оккупация Украины, оказывающая негативное моральное воздействие на все слои украинского общества.

В октябре 1918 года правительство Украинской Державы начало формирование офицерских добровольческих дружин, которые также оказались ненадёжным элементом, поскольку не признавали ни власти Гетмана, ни Украинской Державы как таковой. Хотя мобилизационный ресурс офицерства был достаточно высоким: на территории Украинской Державы находилось более 100 тысяч офицеров. Однако, большая их часть была деморализована, поэтому офицерские добровольческие дружины в крупных городах не превышали 4 тыс. человек. (Гуль Р. Киевская эпопея (ноябрь-декабрь 1918 г.) // Архив Русской революции - Т. 2. - М.: Терра; Политиздат, 1991. - С. 60;61).
Офицерские дружины обладали также и низкой боеспособностью. Так, например, при осаде Киева войска Директории насчитывали 5 тыс. бойцов, им противостояли офицерские дружины общей численностью 3 тыс. . Однако, они беспорядочно отступили в город, который был сдан без боя начальником обороны князем Долгоруковым. В плен попало около 2 тыс. офицеров. (Гуль Р. Киевская эпопея (ноябрь-декабрь 1918 г.) // Архив Русской революции - Т. 2. - М.: Терра; Политиздат, 1991. - С.75).

Причиной этого было то обстоятельство, что подавляющее большинство русских офицеров той поры не воспринимало всерьез идеи «украинской государственности» и не собиралось ни воевать, ни умирать за ее интересы.

Введение

1.1 Русский фронт Первой мировой войны на территории Украины 1.2 Украинское движение в российской армии после Февральской революции 1917

2.1 Структура армии по состоянию на 1918 г.

11.1 Авиация 11.2 Автомобильные войска 11.3 Артиллерия 11.4 Поезда

Примечания

14 Видео 15 Ресурсы Интернета

Введение

Армия Украинской Народной Республики (Армия УНР, Надднепрянская армия, Действенная армия) - вооруженные силы УНР в период Украинской национально-освободительной борьбы 1917-21 годов, формирования, созданные на основе украинизированных частей российской армии, отрядов добровольцев, Сечевых Стрельцов, "Вольного казачества" и бывших военнопленных-галичан.

1. Предпосылки возникновения (февраль-май 1917)

1.1. Русский фронт Первой мировой войны на территории Украины

Уже три года длилась Первая мировая война, которая непрерывно велась на украинских землях и вызвала огромные материальные потери и человеческие жертвы. Треть русской армии (25 корпусов) находилась на Украине. По ее территории пролегал один из крупнейших фронтов - Юго-Западный, что простирался на 615 км. На 1 апреля 1917 Юго-Западный фронт (Особенная, Седьмой, Восьмой и Одиннадцатой армии) насчитывал 2315000 солдат и офицеров, а с тыловыми учреждениями и учреждениями 3 из которых 1,2 миллиона человек были украинский.

В 1916 году был создан Румынский фронт, часть которого также дислоцировалась на украинской территории (Четвёртое, Шестой и Девятая армии, а с 25 июня 1917 передислоцирована 8ма). Он насчитывал 1 а с тыловыми 1500000 солдат и офицеров, 30 процентов из которых были украинский.

В прифронтовых и ближайших тыловых городах находилось 44 гарнизоны, в которых насчитывалось солдат и офицеров. Из них в Киевской губернии 7 гарнизонов численностью 120 тысяч, в Волынской 11 гарнизонов численностью, в Подольской 15 гарнизонов численностью 88 тысяч, в Херсонской 5 гарнизонов численностью 145 тысяч, и в Бессарабской 6 гарнизонов численностью 55 тысяч человек.

1.2. Украинское движение в российской армии после Февральской революции 1917

Революционные процессы февраля 1917 вызвали политизацию русской армии. В марте-апреле года в тыловых и фронтовых частях создаются украинские военные комитеты выборные армейские органы национального типа. Воин в своей массе увлекались идеей собственной государственности и выразили желание с оружием в руках добывать независимость Украины. Рост украинского военного движения требовало создания единого руководящего центра. Такой центр сформировался в Киеве. Ведущая роль в нем принадлежала бывшему основоположнику Революционной украинской партии, поручику Николаю Михновскому, служивший адвокатом при киевском окружном суде. Он принадлежал к " Братства самостийников ". Вместе со своими сторонниками и единомышленниками А. Степаненко, Ю. Ганом, В. Павленко, В. Отамановського, В. Евтимович они выступили за немедленное формирование национального регулярной армии.

марта) 1917 в Киеве по инициативе Николая Михновского состоялось первое собрание украинских офицеров и солдат русской армии, которые обратились к Временного правительства с притязаниями национально-территориальной автономии Украины и провозгласили себя Временным украинской Военным Советом.

1марта) 1917 года на совещании военных киевского гарнизона была создана первая военную организацию - Украинский военный клуб имени гетмана Павла Полуботка. Главной задачей организации определялось "сплочение всех воинов-украинский к немедленной организации национальной армии, которой могущественной своей милитарной силы, без которой нельзя и помыслить о получении полной свободы Украины". На заседании клуба принято решение приступить к созданию национальной армии, начать формирование украинской добровольных полков в первом из них присвоить название - Первый украинский казачий им. гетмана Б. Хмельницкого полк. Одновременно с военным клубом был образован Украинский Военный Организационный Комитет, который должен непосредственно заниматься формированием вооруженных сил.

disc"> Сечевых Стрельцов (командир - полковник Евгений Коновалец) - 4,7 тысяч; Запорожская (полковник Владимир Сальский) - 3 тысячи; Волынская (генерал Всеволод Петров) - 4 тысячи; дивизия полковника Удовиченко (полковник Александр Удовиченко) - 1,2 тысячи; группа атамана Юрия Тютюнника - 3,5 тысячи.

В состав Армии УНР входили также повстанческое формирование Запорожская Сечь атамана Ю. Божко (1 тысяча) и другие повстанческие отряды.

Бронепоезд "Свободная Украина" Бронепоезд "Хортица" Бронепоезд "Палий" Бронепоезд "Oтаман Мельник"

6. Первый Зимний поход (годы)

Бронепоезд" href="/text/category/bronepoezd/" rel="bookmark">бронепоездов , 26 самолетов.

Во время Первого зимнего похода Армии УНР в годах в составе боевой группы было около 10 тысяч человек, из них только 2680 были в строевых частях, остальные воинов была больна тифом или ранен. После прорыва польско-советского фронта армия УНР насчитывала 397 старшин и 5950 казаков. В октябре 1920 года количество воинов в Армии УНР составляло 23 тысяч.

7. Состав на июль 1920

Первая Запорожская стрелковая дивизия Второй Волынская стрелковая дивизия Третий Железная стрелковая дивизия Четвёртую Киевская стрелковая дивизия Пятый Херсонская стрелковая дивизия Шестой Сечевая стрелковая дивизия Отдельная конная дивизия Бронепоезд "Кармелюк" Бронепоезд "Черноморец"

8. Второй зимний поход (октябрь-ноябрь 1921 года)

28 октября" href="/text/category/28_oktyabrya/" rel="bookmark">28 октября . В ноябре 1921 года вoны совершили рейд на Правобережную Украину тремя группами (1,5 тысячи человек) - Бессарабской, Подольской и Волынской, сформированными из добровольцев и интернированных воинов Армии УНР. Второй зимний поход частей Армии УНР завершился неудачей i стал последней попыткой украинской национально-государственных сил открытым военным путем обрести независимость Украины в ходе национально-освободительной борьбы 1917-21.

9. Армия УНР в условиях интернирования

После заключения между поляками и большевиками Рижского мира (1921) Могучий военные приходилось отходить на запад, после пересечения реки Збруч, был интернированы в лагерях Польши. При таких условиях украинское командование сохранило структуру войска, среди воинов культивировались идеи вооруженного освобождения Украины. армия смогла создать условия для полноценного общественно-политической и культурной жизни.

DIV_ADBLOCK93">

В лагерях для интернированных началась реорганизация армии. Сохраняя штабы и управления, армия должна стать основой для будущего своего развертывания на территории Украины.

Для поддержания боевого духа и навыков была создана совместная юношескую школу, академические курсы при Генеральном штабе Армии УНР.

Армия УНР строились храмы, где православные капелланы украинском языке несли Слово Божие. Для подготовки новых капелланов был основан Псалтирськи курсы. Были открыты с разрешения Варшавского митрополита Юрия и министра народного просвещения профессора Ивана Огиенко. Руководителем курсов был назначен митрофорного протоиерея отца Павла Пащевського, опекуном - генерала Олександера Загродского.

В Ланцуте ветераны Армии УНР создали военный факультет при Украинском народном университете, который возглавил генерал Николай Юношей. Кроме вышеуказанных военных учебных заведений общеармейские значение, при каждой интернирован дивизии был основан повторные старшинские и подстаршинские курсы всех родов войск. Только за 1921, когда практически все украинское интернированы воин находился в лагерях, курсы старшин успешно завершило почти 1000 человек, а подстаршинские курсы - более 1200.

Таборовикы основали собственную типографию, где выпускали милитаристский журнал "Военный вестник" и литературный журнал "Наша заря". В этих изданиях работали Евгений Маланюк, Остап Луцкий, Варфоломей Евтимович, Николай Шаповал подобное. Каждый лагерь Армии УНР издавал свой журнал. Мощными из них стали: "Железный стрелок" (Калиш), "Запорожская мнение" (Пикуличах, Вадовице), "Наша Заря" (Ланцут, Калиш), "Новая жизнь" (Александров Куявски, Щипйорно), "Украинский трубач" (Калиш, Щипйорно).

Также в условиях интернирования армия основала собственный "театр за колючей проволокой". Спектакли театра были как платными, где за вход платили пожертвования, так и бесплатными. Все вырученные от продажи билетов деньги руководители театра направляли на приобретение костюмов, грима, париков и обустройство декораций. В репертуаре преобладали пьесы украинских драматургов: "Бурлак", "Паливода", "Мартин Боруля" Ивана Карпенко-Карого, "Назар Стодоля", "Невольник" Тараса Шевченко, "Дай сердцу волю, заведет в неволю" Марка Кропивницкого. Режиссером любительского театра был казак Александр Сосницкий. Как и в армии, театралы подавали рапорты об каждый день своей деятельности. Так, только с июня по июль 1921 лагерный театр в Калише дал 10 спектаклей, провел 41 репетицию продолжительностью 89 часов. Театральные представления посетило 8110 зрителей. Всего за два летних месяца театр заработалмарок.

Через постоянные переходы, бои и тиф, воины армии УНР в первые годы пребывания на интернировании умирали в лагерях. Поэтому в лагерях интернирования находилось немало сирот. За ними следили специально созданные попечительские комитеты. Вдовы погибших воинов получали материальную помощь. В поддержку интернированных воинов Украинской диаспоры по всему миру собирала пожертвования. Только украинские студенты Чехословакии в 1922-м собрали сумму свыше 350 тыс. марок для нужд военных 3-й Железной дивизии. Для распределения помощи была создана специальная военная комиссия, которая направила средства в наиболее нуждающихся: вдов, сирот, искалеченных, больных.

В разных лагерях активно действовали украинская гимназия имени Стешенко, детские сады с украинским языком обучения, работала студенческая община, художественная студия во главе с художниками Зиновием Подушки и Алексеем Стовбуненком, действовал ряд обществ, в частности Общество защиты украинского языка, Союз украинок-эмигранток, общество " Агроном ", спортивные команды.

10. Конец существования

http://*****/images/ukbase_1__12637.jpg" width="180" height="135 src=">

Православное кладбище в Варшаве, могилы украинских военных времен УНР

В ноябре 1920 года после тяжелых боев с Красной армией она перешла Збруч и была интернирована польскими властями.

1924 года Армия УНР прекратила существование как организованная вооруженная сила. Интернированные солдаты постепенно перешли на положение политических эмигрантов. В дальнейшем они влились в состав Украинской национально-патриотических организаций (см. УВО, ОУН).

11. Вооружение

В основном военная техника, используемая в украинские-большевистской войне, была "наследством" от российской армии. К сожалению, в условиях нарушенного войной хозяйства промышленное производство "украинской" оружия и военной техники почти прекратилось. Поэтому использовалось все, что имело хоть какую-то ценность. Позже удалось приобрести и кое-что из вооружения австрийской и немецкой армий. Благодаря техническим частям при войске обеспечивались ремонт и поддержание всех технических средств в боевом состоянии.

11.1. Авиация

16 декабря" href="/text/category/16_dekabrya/" rel="bookmark">16 декабря 1917 года из добровольцев, которые принадлежали к разным частям старой русской армии и заявили о своем желании служить в войсках Центральной Рады, в Киеве, при 5-м авиационном парке началось формирование 1-го Украинского авиационного отряда. Командиром этого подразделения был назначен член Центральной Рады, известного летчика - Георгиевского кавалера Александра Наконечного. Кроме него в отряд принадлежали три военных летчика: штаб-ротмистр А. Егоров, подпоручик В. Чудновский, прапорщик П. Качан, а также пять летчиков-дозорных: штабс-капитан Ф. Кудря, поручики И. Морей где Моран, М. поготовку подпоручик Веревский и прапорщик В. Чечет.

Подробнее в статье: ВВС УНР

Армии УНР было захвачено до 330 российских летательных аппаратов (на 1917 год). Но использовались не все, на Январь 1917 года в реестрах управления украинской авиации числилось 188 самолетов различных типов. Осенью 1918 года в указанных подразделениях насчитывалось уже почти 400-500 самолетов различных типов, в том числе и тяжелых бомбардировщиков (для сравнения, красная армия имела в этот период 349 самолетов ).

С 1918 года в воздушных баталиях с большевиками также использовались приобретенные самолеты французского, австро-венгерского, немецкого производства, кроме самолетов использовали связные аэростаты.

В дальнейшем количество украинских самолетов уменьшалась (26 самолетов в августе 1919 года; 3 самолета в ноябре 1920 года).

При первых боевых действиях с большевиками, была изменена символика российских самолетов. Поверх российских кокард наносили украинский в виде желтого и синего кругов или стилизованных черных трезубцев на крыльях, хотя времена Гетманата определения боевой техники части оставалось русским. В Вооруженных Силах Западноукраинской Народной Республики и Украинской Народной Республики времен Директории уже четко проявлялось стремление стандартизировать военное обозначение, хотя отчасти и далее сохранялись между ними некоторые отличия.

В Украинской Галицкой Армии за основу брались краски национального флага, однако размещение цветов на кокардах, которые наносили на бывшие русские, австро-венгерские и немецкие самолеты, было прямо противоположным. Если в первом случае это объясняется тем, что желтый цвет остается ярким, когда ложится на белую, то во втором - на темном фоне камуфляжа или подоплеки они лучше читались. В Приднепровской Армии больше использовался герб Тризуб. Он мог быть обычным или стилизованным.

Ссылки

Сотник авиации, осень 1918 года / / Украинская неделя

11.2. Автомобильные войска

Федор Черник".

Автомобили и автопанцерникы широко использовались украинской армией в борьбе против большевиков. Одни предназначались для поддержки войск, другие - для боевой. Машины красили в стандартные защитные цвета и в абсолютном большинстве не обозначали какими-то опознавательными знаками. Только шесть автопанцерникив корпуса Сечевых Стрельцов имели собственные названия: "Черник", "Петлюра", "Дмитрий" (два), "Бориславець" (два).

11.3. Артиллерия

Стрелковое оружие" href="/text/category/strelkovoe_oruzhie/" rel="bookmark">стрелковым оружием . Однoю из лучших артиллерийских частей в армии УНР под командованием генералa-хорунжoгo Алексея Алмазiвa, булa Окремa гирськa батарея Гайдамацкого коша Слободской Украины.

Видомi aртилерийськи командиры:

Роман Дашкевич - генерал-хорунжий Армии УНР. Олексa алмазов - генерал-хорунжий Армии УНР. Михаил Русиян - полковник Армии УНР. - генерал-хорунжий Армии УНР.

Подразделения артиллерии:

Окремa гирськa батарея Гайдамацкого коша Слободской Украины. Aртилерия Екатеринославского Коша Действующей армии УНР Холмськa артилерийськa бригадa Действующей армии УНР Третья артиллерийская бригада, 3-й Стрелковой дивизии УНР

11.4. Поезда

Свободная Украина" - броненосец Украинской галицкой армии. 1919

Мочевой Стрелец". Киев, декабрь 1918

Хортица", ст. Тальное, сентябрь 1919.

Как одно из средств обеспечения тактической и стратегического превосходства над врагом использовали тогда латные поезда. Сначала это были импровизированные твердыни - обычные поезда, усиленные конструкции из деревянных брусьев, мешков с песком и т. д., вооруженные полевыми пушками и пулемета. Впоследствии появились настоящие крепости с опанцерованимы вагонами и паровозами, такие как:

Бронепоезд "Сечевой Стрелец" Бронепоезд "Палий" Бронепоезд "Oтаман Мельник" Бронепоезд "Свободная Украина" Бронепоезд "Кармелюк" Бронепоезд "Хортица" Бронепоезд "Запорожец" Бронепоезд "Галичина" Бронепоезд "Верный сын" Бронепоезд "Правобережный" Бронепоезд "Сух" Бронепоезд "Клещ" Бронепоезд "Tаемний" Бронепоезд "богунец" Бронепоезд "Черноморец" Бронепоезд "Воля" Бронепоезд "На Украину" Бронепоезд "Гайдамака" Бронепоезд "Месть" Бронепоезд "Слава" Бронепоезд "Сагайдачный" Бронепоезд "Дорошенко" Бронепоезд "Разрази" Бронепоезд "Великий Луг" Бронепоезд "Гандзя" Бронепоезд "Громобой"

Малый словарь истории Украины

Примечания

1. ТЕХНИКА И ОРУЖИЕ эпохи освободительной борьбы - www. chota. plast. / aviohistoriZM. htm

2. ЦДАВОУ. - Ф. 4588. - Оп.1 - Спр.1. - С.9, 14

3. История украинской авиации - www. chota. plast. / aviohistoriPA. htm

4. ВВС УНР - www. /inode/40190.html

5. Армия УНР - www. irekw. internetdsl. pl/zolpetlurypart2.html

14. Видео

Парад Вольных Казаков, 30.12.1917 - www. /watch? v=pWo6HYk8eTU Лубенский сердюцкий конно-казачий полк, 1918 г. - www. /watch? v=q55anvfhDG4 Украинская армия, 1918 - www. /watch? v=O4TmEy9XbIg

15. Ресурсы Интернета

Военная организация

п о р Украинская Народная Республика

Устройство	Украинская Совет Генеральный секретариат Генеральный суд Украинский генеральный военный комитет Государственный банк Конституция УНР Универсалы (I II III IV) Украинское Учредительное Собрание Трудовой Конгресс Директория Украинской Народной Республики Флаг Гривна Столицы

Дипломатия	ЗУНР Крымская Народная Республика Кубанская Народная Республика Зеленый Клин Гуцульская республика Команчанська Республика Брестский мир Варшавский договор

Армия	Полк имени гетмана Богдана Хмельницкого Полк имени гетмана Павла Полуботка Украинским вольное казачество Гайдамацкий кош Слободской Украины Украинские сечевые стрельцы Запорожский корпус Черные запорожцы Серожупанники Синежупанникив Третья "железная" стрелковая дивизия Черноморский флот Дивизия морской пехоты Украинская Галицкая Армия Степная Дивизия УПА "Полесская Сечь"

Персоналии	Михаил Симон Петр Евгений Сергей Дмитрий Дорошенко Сергей Семен Витык

	УСДРП УПСФ УПСР

Оппозиция	УНП УДХП УНГ Союз Земельных Собственников

	Украинских манифестация Всеукраинский национальный конгресс Всеукраинские военные съезды Выступление полуботковцев Временная инструкция Временного Правительства Съезд порабощенных народов Октябрьские события Украинскому-большевистская война Январское восстание Бой под Крутами Литкивський бой Взятие Киева большевиками Брестский мир Крымская операция Введение немецкой армии в Киев Гетманский переворот Директория УНР Антигетманское восстание Акт Соединения Повторное взятие Киева большевиками Куреневский мятеж Киевская катастрофа Треугольник смерти Первый зимний поход Второй зимний поход Холодноярская Республика

Директория	Симон Афанасий Федор

Президенты	Симон Степан Николай Плавьюк

	Азовская земля Болоховская земля Брацлавщина Волынь Деревлянская земля Донетчина Дреговичское земля Запорожье Киев Низ Новое Запорожье Одесса Переяславщина Подляшье Побожжя Погориння Подолье Поднестровья Подонья Половецкая земля Полтавщина Поморье Поросья Посемья Посулля Самарская земля Сиверщина Январь Слобожанщина Харьков Черкасская земля Черниговщина

Как уже говорилось, первым украинскую автономию признало Временное правительство, еще в июне 1917 года. Это решение вызвало серьезный правительственный кризис, и из «Временного» вышли представители партии кадетов.
Никакие большевики к этому решению Временного правительства причастны не были.
О том, что творилось тогда на Украине, вспоминал в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович (он был двоюродным братом и зятем Николая Второго).
Его "Книга воспоминаний" была издана в эмиграции, в 1932 году. Александр Михайлович сам жил тогда в Киеве и подробно описывал свои впечатления от увиденного:

Последний лозунг — мастерской удар германской стратегии, нуждается в пояснении.

Понятие «Украина» охватывало колоссальную территорию юго-запада Poccии, граничившей на западе с Австрией, центральными губерниями Великороссии на севере и Донецким бассейном на востоке. Столицей Украины должен был быть Киев, а Одесса — главным портом, который вывозил бы пшеницу и сахар.
Четыре века тому назад Украина была территорией, на которой ожесточенно боролись между собою поляки и свободное казачество, называвшее себя «украинцами». В 1649 г. Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под «свою высокую руку». В составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность.
99% процентов населения «Украины» говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке о пользу отторжения Украины.

Справедливости ради, надо сказать, что первыми начали пытаться «украинизировать» целые дивизии и корпуса (!!!) русской армии тоже не пресловутые большевики, а прославленные и «пропиаренные» тогда во всех СМИ царские полководцы Брусилов и Корнилов. В Феврале 1917 года, после отречения Николая Второго, они очень быстро сориентировались в ситуации и поддержали Временное правительство (присягнув ему в первых рядах).
Весной 1917 года они занимали ключевые должности в «самой демократической армии мира».

В этой обстановке всеобщего развала и разложения русской армии, стали возникать различные фантастические проекты по ее спасению.
Предполагалось, что в условиях отсутствия дисциплины и вседозволенности, распущенных и потерявших всякое уважение к своим командирам солдат, вдруг «вдохновят на подвиги» батальоны ударников, женские «ударные батальоны смерти» и т.п. революционные нововведения. 22 мая (4 июня) 1917 года генерал А.А. Брусилов, назначенный Верховным главнокомандующим, отдаёт приказ № 561, в котором говорилось:

Не правда ли, любопытнейший документ?!
Во-первых, Брусилов в боевом приказе (!) умудрился в одном предложении ТРИЖДЫ применить термин «революционные» по отношению к своим войскам.
Во-вторых, целью войны названа отнюдь не победа над «коварными тевтонами» и их союзниками, а… достижение какого-то «скорого мира и братства народов»!!!
Это вам не напоминает слегка переиначенный знаменитый лозунг «мира без аннексий и контрибуций»?!
Итогом этой затеи стало классическое «хотели как лучше, а получилось - как всегда».
В результате лучшие (сохранившие желание драться и привычку к повиновению) солдаты и офицеры уходили в эти немногочисленные «ударные батальоны», а оставшаяся масса войск становилась и вовсе совершенно неуправляемой.

Одними из таких спорадических нововведений и стали попытки сформировать «национальные» части.
Дурной пример латышских полков, сформированных с разрешения еще Николая Второго, в 1915 -16 годах, сыграл тут свою роковую (для русской армии) роль.
Полки эти, сформированные по национальному признаку, действительно неплохо воевали с германскими войсками и сохранили в своих рядах дисциплину и боеспособность.
Наши политические горе-стратеги, видимо, решили (на их примере) что и другие «национальные» части тоже покажут остальным, стремительно разлагающимся, войскам пример того, как надо воевать.
О том, что латышским частям, в годы ПМВ, помогала воевать старинная ненависть латышей к немецким баронам и то, что латышские части на тогда воевали на СВОЕЙ, латышской земле, во внимание почему-то не принималось.
Как не подумали и о том, что на смену германофобии, у латышских частей, при определенных условиях, запросто может прийти и самая оголтелая русофобия…
Постепенно шло формирование латышских, чехословацких, польских и сербских национальных частей.
Дошла очередь и до украинских национальных формирований. Только тут была одна важная особенность: если все остальные части формировались «с нуля», то украинские части стратеги Временного правительства решили создать путем «перекрещивания» обычных русских дивизий и корпусов в украинские. Так и производилась их «украинизация».

«34-й армейский корпус, был формирован только летом 1915 года, в состав которого входили второочередная 56-я пехотная дивизия, прозванная за свои постоянные бегства с фронта «орловскими рысаками», и другая, 104-я пехотная дивизия, сформированная из ополченских дружин...
Около нового года (1917-го) части одной из дивизий нашего корпуса взбунтовались. Штаб фронта отозвал командира корпуса, генерала Ш., и назначил на его место Скоропадского, приказав ему подавить бунт самыми радикальными мерами, не исключая и массовых расстрелов, и не допустить, чтобы беспорядки перебросились бы на соседние части. Надо признать, что задача была не из приятных.
Когда Скоропадский прибыл в Углы, своего предшественника, генерала Ш., он там уже не застал. Прежде всего он потребовал от начальника штаба корпуса и от начальника дивизии доклада о причинах бунта. Причина эта оказалась отнюдь не политического, а чисто экономического характера, — скажем точнее — «вопросы желудка».
Зима 1916-17 гг. была холодная и многоснежная, до железнодорожной станции (если не ошибаюсь — Манкевичи), на которую базировался наш корпус, было около 35 верст скверными лесными, засыпанными снегом дорогами. Начальство, по-видимому, не особенно энергично следило за подвозом продуктов, и люди стали голодать.
Это и вызвало бунт: «Держите нас в окопах, гоните в атаку, а жрать не даете!» Скоропадский приказал выстроить бунтовавшие части, обошел их, объяснил, почему произошла задержка с подвозом, и обещал, что примет самые энергичные меры к тому, чтобы подобное больше не повторялось. Полки, видя молодого, энергичного генерала, ответили веселым: «Рады стараться, Ваше Превосходительство!» и бунт был окончен…»

«В то время как части корпуса стягивались в район м. Бурканува, а генерал Скоропадский совещался с начальниками дивизий о дальнейшей судьбе корпуса, к нам в штаб прибыла вдруг делегация украинской Центральной Рады, этого самовольно возникшего псевдоправительства Украины, направленная к нам самим Верховным Главнокомандующим, тогда — генералом Брусиловым. Делегация состояла из капитана Удовидченко 1-го, кадрового офицера-топографа, и поручика запаса Скрипчинского, по профессии — преподавателя гимназии, и настаивала на том, чтобы ее принял генерал Скоропадский лично. Ввиду того, что прислал делегацию к нему сам Верховный, генерал Брусилов, с которым генерал Скоропадский был знаком лично по Петербургу, он ее принял...
В некоторых наших армиях самовольно образовались небольшие соединения из украинцев. Ввиду того, что они были вполне дисциплинированы и боеспособны, их там терпели. Существование таких небольших украинских формирований навело комиссара по военным делам Центральной Рады Петлюру на мысль предложить нашему Верховному Командованию увеличить число украинских частей, уже существующих в рядах нашей армии, с расчетом, конечно, на то, что впоследствии такие части полностью перейдут в подчинение Центральной Раде и помогут укреплению таковой. С этой целью и была образована делегация, которая была послана с этим предложением в Ставку…»

«Разговор Скоропадского с делегацией отнял у него два часа времени, но никакого решения он не принял, желая прежде всего познакомиться с теми, кто эту делегацию вообще выслал, то есть — с Центральной Радой. Кроме того, хотел он и вообще ознакомиться с еще чуждым и незнакомым ему украинским национальным движением и его вождями. Поэтому, захватив меня с собою, выехал он в ближайшие же дни в Киев на автомобиле.
Поездка произвела на него самое удручающее впечатление. Картина, которую мы увидели в Киеве, ничем не отличалась от того, что в то же самое время происходило в Петербурге, в самом Временном правительстве. Люди произносили бесконечные, но малосодержательные речи, совершенно не ориентируясь в обстановке, и сами, видимо, мало понимали то, о чем так долго и пространно говорили…
После всего увиденного и услышанного Скоропадский решил отказаться от украинизации своего корпуса, в силу которой ему пришлось бы, к тому же, удалить из рядов последнего столько заслуженных и достойных людей только потому, что они не были сынами Украины и не собирались «сделаться» ими, а на их место получить из других корпусов и дивизий совершенно чужих ему людей, качества которых могли быть весьма проблематичны…
Поэтому Скоропадский решил немедленно же ехать в Каменец-Подольск, где находился штаб Юго-Западного фронта, для того чтобы доложить Главнокомандующему о своих киевских впечатлениях и отказаться от украинизации 34-го армейского корпуса.
К несчастью, вся эта поездка в Каменец-Подольск оказалась напрасной: в то время как мы ездили в Киев и вели там разговоры и переговоры, австро-германцы перешли в наступление на всем Юго-Западном фронте, и наши совершенно деморализованные войска, не оказывая никакого сопротивления, просто обратились в бегство.
Момент для разговоров с Главнокомандующим об украинизации корпуса был совершенно неподходящий, и вместо этого, передав свой отказ и объяснив причины такового начальнику штаба фронта, Скоропадский поспешил на фронт в розысках своего корпуса, о месте нахождения которого в Каменец-Подольске ничего известно не было…»

«…совершенно неожиданно пришел приказ Главнокомандующего фронтом генерала Корнилова от отводе корпуса в резерв фронта в район Межибужья, где корпус немедленно должен был приступить к украинизации своих частей. Причем нужно заметить, что не Скоропадский захотел украинизировать свой корпус, как мне не раз приходилось потом слышать, а приказ об этом, без запроса, согласен ли он на это, поступил прямо из штаба фронта. Мне до сих пор так и не удалось узнать, доложил ли начальник штаба фронта Главнокомандующему о посещении штаба Скоропадским в печальные дни бегства наших армий из Галиции, доложил ли он ему об отказе Скоропадского украинизировать свой корпус и о причинах такого отказа.
Но теперь выбора больше не было, приказ об украинизации был получен, и надо было его исполнить. Со свойственной ему добросовестностью приступил Скоропадский к предписанной ему свыше украинизации корпуса, переименованного теперь в «1-й украинский», который однако, оставался подчиненным русским высшим военным властям.
Украинизация продвигалась чрезвычайно медленно, и корпус вместо того, чтобы обрести снова свою прежнюю боеспособность, наоборот, медленно терял все те боевые качества, которые еще оставались в нем после героических боев на Диких Ланах в Галиции в июне 1917 года.
Многие очень дельные люди среди офицеров и старого кадрового состава, великороссы по происхождению, не захотели «делаться» украинцами и покинули нас. Так, например, ушел выдающийся офицер Генерального штаба подполковник Ермолин, на котором зиждилась вся основная работа в штабе корпуса и в оперативной части штаба, если не считать уроженца Екатеринославской губернии, начальника штаба корпуса, генерала Сафонова.
Остался только я, уроженец Полтавской губернии. Покинули корпус и многие другие старшие офицеры. Из прибывающих на пополнение свободных должностей украинцев были, к сожалению, главным образом неудачники, и во всяком случае хороших офицеров, кроме разных категорий прапорщиков, к нам не поступало.
То же было и с нижними чинами.
Русские выбывали массами, ссылаясь, конечно, на то, что они — не украинцы. Эти же последние поступали в корпус очень вяло, предпочитая под предлогом украинизации просто ехать домой.
Таким образом, корпус таял с недели на неделю. Среди прибывших в корпус украинцев было, между прочим, два старика, в своей ранней молодости знавших украинского поэта Тараса Шевченко (1814-1861). Один из них был военный врач в высоком генеральском чине, Луценко, другой — старенький штабс-капитан инженерных войск, фамилию которого я уже забыл, призванный, вероятно, из отставки. Оба они оказались очень полезными при украинизации и были близкими советникам Скоропадского по чисто национальным вопросам.
Насколько сама идея украинизации крупных войсковых соединений не имела никакого успеха, видно по примеру украинизации 17-го армейского корпуса. Штаб фронта сообщил нам, что этот корпус также украинизируется под наименованием «2-го украинского корпуса» и вместе с нашим составит украинскую оперативную группу (впоследствии предполагалось образовать из украинизированных частей украинскую армию).
Если не ошибаюсь, этот 17-й армейский корпус находился на Северном фронте и должен был быть перевезен куда-то по соседству с нами.
Однако он никогда не прибыл и вообще исчез бесследно, так как все эшелоны этого корпуса разбежались по домам во время перевозки.
Когда в октябре власть перешла к большевикам, наш 1-й украинский армейский корпус перестал подчиняться русскому командованию. Но он не подчинялся также и Центральной Раде, объявившей независимость Украины, по той простой причине, что Рада не признавала Скоропадского, опасаясь его диктатуры на Украине…
Таким образом, корпус наш перестал теперь подчиняться какой-либо власти, но прекратилось и получение средств на его содержание, которые до перехода власти в руки большевиков получались от Юго-Западного фронта. Вследствие этого было решено приступить к расформированию корпуса, каковое и было поручено начальнику 104-й пехотной дивизии (теперь — 1-й украинской) генералу Гандзюку, а генерал Скоропадский выехал из Белой Церкви, где в течение последних месяцев находился штаб корпуса».

По словам члена Генерального Войскового комитета поручика П. Скрипчинского, в Раде сидели «фантазеры и демагоги», лозунг которых был: «геть милитаризм, хай живе народня милиция!» (Государственный архив Российской Федерации. — Ф. Р-5881. — Оп. 1. — Д. 583/584. — Л. 31.)

Немудрено что «украинизация» Русской армии в 1917 году, проводимая различными солдатскими комитетами и «Всеукраинскими Войсковыми съездами», вела лишь к окончательной потере боеспособности и повальному дезертирству.
Верхом всего этого идиотизма было введение «выборного начала», при котором разнообразные Рады и советы заправляли всеми «делами» в развалившихся остатках армии.
Генерал от кавалерии А.А. Брусилов заявил по данному вопросу следующее: «украинизация не может быть средством для создания украинской национальной армии, так как она (украинизация) на мой взгляд, является какой-то мешаниной национализма и социализмом. Всякие социалистические платформы в армии — дело пропащее: они разрушают самую сильную армию и могут послужить поводом к гражданской внутренней войне, что собственно и случилось в Украине в январе 1918 года.
Лидеры Центральной Рады М.С. Грушевский, В.К. Винниченко, С.В. Петлюра и военный министр Н. Порш, относились с недоверием к генералитету (в частности, к командующему 1-м украинским корпусом генерал-лейтенанту П.П. Скоропадскому и его начальнику штаба генерал-майору Я.Г. Гандзюку), опасаясь контрреволюции со стороны военных, которых В.К. Винниченко презрительно называл «офицернёй», и наивно полагая, что армию могут возглавить атаманы, бывшие штабс-капитаны.
С.В. Петлюра вызывал украинизированные части с других фронтов на Украину, но при этом даже не думал об их размещении и довольствии. На деле это приводило лишь к массовому дезертирству из «украинизированных» дивизий и корпусов.
За период 1917 года личный состав украинизированных частей «на бумаге» был доведён до полмиллиона солдат однако к на моменту наступления красных войск на Киев УНР не располагала силами для защиты своей столицы, многие украинизированные части либо объявили нейтралитет, либо и вовсе перешли на сторону большевиков.

1917 год был отмечен множеством преобразований в армии. Еще Гучков в бытность свою военным министром предложил перевести армию на территориальную систему комплектования.

1917 год был отмечен множеством преобразований в армии. Еще Гучков в бытность свою военным министром предложил перевести армию на территориальную систему комплектования. Идея, здравая сама по себе, муссировалась в военных округах с начала войны. Переход на территориальную систему позволил бы существенно уменьшить армию мирного времени без ущерба качеству и, кроме того, сократил бы сроки мобилизации. Вместе с тем несомненны были и минусы данной системы: части комплектовались бы не столько по территориальному, сколько по национально-территориальному признаку. В любом случае эксперименты с новой системой комплектования следовало отложить до конца войны. Тем не менее живой, сражавшийся организм решено было перестроить. Идейными вдохновителями этого стали военные министры Керенский и Верховский и Верховные Главнокомандующие Брусилов и Корнилов.

Первоначально в документах фигурировал лишь "переход на территориальную систему комплектования", а с августа 1917 он был практически целиком заменен понятием "национализация". Если первоначально часть предполагалось "комплектовать на Украине", то теперь ее предполагалось "украинизировать". Таким образом, единый организм Российской армии оказывался расколот на множество национальных групп. Несомненно, и до революции, и, более того, до войны, в России существовали национальные части, но они комплектовались народами, не несшими воинской повинности наравне со всеми. Это были горцы Кавказа (Дагестанский конный полк и Осетинский конный дивизион) и текинцы (Туркменский конный дивизион). Позже, в 1914-16 годах, были созданы новые национальные части: польские, латышские, грузинские, армянские, айсор-ассирийские; при этом они первоначально создавались, как части ополчения, а не регулярной армии. Сербские и чехо-словацкие формирования традиционно считались иностранными частями на русской службе. В 1917 году отдельные национальные части продолжали создаваться: Молдавские и Белорусские пехотные полки и конные дивизионы, Эстонская пехотная дивизия. Но все эти части были - опять-таки - вновь сформированными и не ломали традиционный армейский уклад.

В ходе же национализации из частей были насильственно удалены практически все представители других национальностей, при этом русские офицеры, как правило, оставались на младших командных должностях - для "националов" это было мелко. Весьма показательна в этом смысле телеграмма, поступившая дегенверху 1 декабря 1917 года - "Срочно прашу саабщит кто и где фармирует грузинский корпус тчк хачу место начдива тчк начдив 67 цулукидзе". В тот состоянии, в котором находилась Россия в 1917 году, растаскивать сильнейший государственный институт - армию - по национальным "квартиркам" - было безумием. Тем не менее, командование было одержимо духом реформаторства и не видело, к чему могут привести такие "реформы".

Приказов о национализации не было. Существовали лишь "пожелания" Ставки, которые подхватывались на лету всеми возможными военными радами, шуро и т.д. и трактовались весьма произвольно. Из Ставки было высказано "пожелание" относительно украинизации - по одному армейскому корпусу на фронт (т.е. всего пять). Реально же украинизации было подвергнуто 16 (!) армейских корпусов: 34-й, ставший 1-м Украинским, 6-й (2-й Сичевой Запорожский), 21-й (3-й Украинский), 5-й, 9-й, 10-й, 11-й, 12-й, 17-й, 26-й, 31-й, 32-й, 36-й, 41-й, 44-й и 5-й Кавказский и 6 дивизий в составе других корпусов: 12-я, 15-я, 45-я (5-я Украинская), 102-я пехотные, 3-я и 4-я стрелковые. Из кавалерийских частей были украинизированы 7-я, 8-я, 9-я, 10-я, 11-я и 12-я кавалерийские дивизии, 3-й драгунский Новороссийский, 15-й гусарский Украинский и 17-й гусарский Черниговский полки. Всего: 44 пехотных и стрелковых дивизии, 6 кавалерийских дивизий и 3 полка. Кроме того, 1-е и 2-е Киевские, Виленское и Чугуевское военные училища, Елисаветградское кавалерийское училище, Сергиевское артиллерийское училище, Одесский кадетский корпус, около 50 запасных полков, технические части. Помимо этого, во многих полках были украинизированы отдельные роты, показавшие, в отличие от украинизированных частей и соединений, высокое качество боевой работы. 16 января 1918 года по приказу военного министра Центральной Рады Порша все украинизированные части были демобилизованы. Позже, при Скоропадском, вся армия Украинской Державы была составлена из 16 пехотных дивизий, не успевших демобилизоваться. Этот процесс также практически не затронул кавалерию.

В конце сентября 1917 года началась так называемая "мусульманизация". Шла она в трех направлениях. Во-первых, на Румынском фронте из крымских татар формировался 1-й Мусульманский корпус генерал Сулькевича. В него должны были войти 41-я, 48-я пехотные дивизии и 2-я бригада 13-й пехотной дивизии; позже, в декабре 1917 года, они были заменены 191-й пехотной и 6-й стрелковой дивизиями. 75-я и 77-я пехотные дивизии должны были комплектоваться татарами из Казани; возможно, эти дивизии также предполагалось свести в корпус, но достоверно это не известно. И, наконец, в декабре 1917 года на Кавказском фронте был создан корпус из мусульман Закавказья под командой генерала Али-ага Шихлинского - ядро будущей Азербайджанской армии. В него вошли 5-я и 7-я Кавказские стрелковые дивизии и Татарский конный полк "Дикой" дивизии. Всего мусульманизировано 8,5 пехотных и стрелковых дивизий и 1 конный полк.

В середине октября 1917 года была начата грузинизация и армянизация частей Кавказского фронта, а 19 ноября - созданы управления Грузинского и Армянского корпусов. Их основой стали существовавшие части: для Грузкора - Грузинский стрелковый полк, Грузинский революционный ударный батальон, Грузинский партизанский отряд и Грузинский конный полк; для Армкора - 1-й - 6-й Армянские стрелковые батальоны и Армянский конный дивизион. Грузинизированы были 1-й и 2-й Карсские крепостные пехотные полки, Екатериноградский пехотный (бывший дисциплинарный) полк и 2-й Кавказский пограничный конный полк. Также предполагалось первоначально грузинизировать 2-ю Кавказскую стрелковую дивизию, но позже, в конце ноября 1917 года, она была армянизировна.

Попытка полонизации нескольких дивизий была провалена русски командованием из-за недоверия к польским военным формированиям вообще, и полонизирован был лишь 47-й корпусной авиаотряд, ставший 1-й Польским корпусным авиаотрядом и приданный Польскому корпусу Довбор-Мусницкого. Желание командования выделить евреев в отдельные части, либо произвести евреизацию нескольких запасных полков натолкнулись на яростное сопротивление Бунда, обвинившего русское командование в антисемитизме и желании уничтожить таким образом всех евреев, служащих в армии - почему-то считалось, что евреизированные части станут ударными и будут брошены на наиболее тяжелые участки фронта.

Ставший Главковерхом в ноября 1917 года Крыленко целиком и полностью поддержал идею национализации армии - большевики видели в этом превосходный инструмент для уничтожения организма старой армии. Таким образом, в общей сложности национализации было подвергнуто 53,5 пехотные и стрелковые дивизии, 6 кавалерийских дивизий, 3 отдельных пехотных и 5 отдельных кавалерийских полков, 7 военно-учебных заведений и множество вспомогательных и технических частей. Боевые качества всех национализированных частей были очень низкими, они разваливались прямо на глазах. Эксперимент, в основе своей имевший рациональное зерно, провалился. Треть армии была фактически уничтожена руками военных министров и Главковерхов; за нею же вскоре последовала и вся оставшаяся часть армии.

кандидат исторических наук Тимофей Шевяков

Как уже говорилось, первым украинскую автономию признало Временное правительство, еще в июне 1917 года. Это решение вызвало серьезный правительственный кризис, и из «Временного» вышли представители партии кадетов.
Никакие большевики к этому решению Временного правительства причастны не были.
О том, что творилось тогда на Украине, вспоминал в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович (он был двоюродным братом и зятем Николая Второго).
Его «Книга воспоминаний» была издана в эмиграции, в 1932 году. Александр Михайлович сам жил тогда в Киеве и подробно описывал свои впечатления от увиденного:

«На знаменах, которые несли полные революционного энтузиазма манифестанты в Киеве, четкими буквами были написаны новые политические лозунги:
«Мы требуем немедленного мира!»
«Мы требуем возвращения наших мужей и сыновей с фронта!»
«Долой правительство капиталистов!»
«Нам нужен мир, а не проливы!»
«Мы требуем самостоятельной Украины».

Последний лозунг - мастерской удар германской стратегии, нуждается в пояснении.

Справедливости ради, надо сказать, что первыми начали пытаться «украинизировать» целые дивизии и корпуса (!!!) русской армии тоже не пресловутые большевики, а прославленные и «пропиаренные» тогда во всех СМИ царские полководцы Брусилов и Корнилов. В Феврале 1917 года, после отречения Николая Второго, они очень быстро сориентировались в ситуации и поддержали Временное правительство (присягнув ему в первых рядах).
Весной 1917 года они занимали ключевые должности в «самой демократической армии мира».

Казачий генерал Петр Краснов, впоследствии, так описывал тогдашнюю ситуацию:
«Пехота, сменившая нас, шла по белорусским деревням, как татары шли по покоренной Руси. Огнем и мечом.
Солдаты отнимали у жителей все съестное, для потехи расстреливали из винтовок коров, насиловали женщин, отнимали деньги.
Офицеры были запуганы и молчали. Были и такие, которые сами, ища популярности у солдат, становились во главе насильнических шаек.
Ясно было, что армии нет, что она пропала, что надо как можно скорее, пока можно, заключить мир и уводить и распределять по своим деревням эту сошедшую с ума массу».

В этой обстановке всеобщего развала и разложения русской армии, стали возникать различные фантастические проекты по ее спасению.
Предполагалось, что в условиях отсутствия дисциплины и вседозволенности, распущенных и потерявших всякое уважение к своим командирам солдат, вдруг «вдохновят на подвиги» батальоны ударников, женские «ударные батальоны смерти» и т.п. революционные нововведения. 22 мая (4 июня) 1917 года генерал А.А. Брусилов, назначенный Верховным главнокомандующим, отдаёт приказ № 561, в котором говорилось:

Не правда ли, любопытнейший документ?!
Во-первых, Брусилов в боевом приказе (!) умудрился в одном предложении ТРИЖДЫ применить термин «революционные» по отношению к своим войскам.
Во-вторых, целью войны названа отнюдь не победа над «коварными тевтонами» и их союзниками, а… достижение какого-то «скорого мира и братства народов»!!!
Это вам не напоминает слегка переиначенный знаменитый лозунг «мира без аннексий и контрибуций»?!
Итогом этой затеи стало классическое «хотели как лучше, а получилось – как всегда».
В результате лучшие (сохранившие желание драться и привычку к повиновению) солдаты и офицеры уходили в эти немногочисленные «ударные батальоны», а оставшаяся масса войск становилась и вовсе совершенно неуправляемой.

«34-й армейский корпус, был формирован только летом 1915 года, в состав которого входили второочередная 56-я пехотная дивизия, прозванная за свои постоянные бегства с фронта «орловскими рысаками», и другая, 104-я пехотная дивизия, сформированная из ополченских дружин…
Около нового года (1917-го) части одной из дивизий нашего корпуса взбунтовались. Штаб фронта отозвал командира корпуса, генерала Ш., и назначил на его место Скоропадского, приказав ему подавить бунт самыми радикальными мерами, не исключая и массовых расстрелов, и не допустить, чтобы беспорядки перебросились бы на соседние части. Надо признать, что задача была не из приятных.
Когда Скоропадский прибыл в Углы, своего предшественника, генерала Ш., он там уже не застал. Прежде всего он потребовал от начальника штаба корпуса и от начальника дивизии доклада о причинах бунта. Причина эта оказалась отнюдь не политического, а чисто экономического характера, - скажем точнее - «вопросы желудка».
Зима 1916-17 гг. была холодная и многоснежная, до железнодорожной станции (если не ошибаюсь - Манкевичи), на которую базировался наш корпус, было около 35 верст скверными лесными, засыпанными снегом дорогами. Начальство, по-видимому, не особенно энергично следило за подвозом продуктов, и люди стали голодать.
Это и вызвало бунт: «Держите нас в окопах, гоните в атаку, а жрать не даете!» Скоропадский приказал выстроить бунтовавшие части, обошел их, объяснил, почему произошла задержка с подвозом, и обещал, что примет самые энергичные меры к тому, чтобы подобное больше не повторялось. Полки, видя молодого, энергичного генерала, ответили веселым: «Рады стараться, Ваше Превосходительство!» и бунт был окончен…»

«В то время как части корпуса стягивались в район м. Бурканува, а генерал Скоропадский совещался с начальниками дивизий о дальнейшей судьбе корпуса, к нам в штаб прибыла вдруг делегация украинской Центральной Рады, этого самовольно возникшего псевдоправительства Украины, направленная к нам самим Верховным Главнокомандующим, тогда - генералом Брусиловым. Делегация состояла из капитана Удовидченко 1-го, кадрового офицера-топографа, и поручика запаса Скрипчинского, по профессии - преподавателя гимназии, и настаивала на том, чтобы ее принял генерал Скоропадский лично. Ввиду того, что прислал делегацию к нему сам Верховный, генерал Брусилов, с которым генерал Скоропадский был знаком лично по Петербургу, он ее принял…
В некоторых наших армиях самовольно образовались небольшие соединения из украинцев. Ввиду того, что они были вполне дисциплинированы и боеспособны, их там терпели. Существование таких небольших украинских формирований навело комиссара по военным делам Центральной Рады Петлюру на мысль предложить нашему Верховному Командованию увеличить число украинских частей, уже существующих в рядах нашей армии, с расчетом, конечно, на то, что впоследствии такие части полностью перейдут в подчинение Центральной Раде и помогут укреплению таковой. С этой целью и была образована делегация, которая была послана с этим предложением в Ставку…»

«Разговор Скоропадского с делегацией отнял у него два часа времени, но никакого решения он не принял, желая прежде всего познакомиться с теми, кто эту делегацию вообще выслал, то есть - с Центральной Радой. Кроме того, хотел он и вообще ознакомиться с еще чуждым и незнакомым ему украинским национальным движением и его вождями. Поэтому, захватив меня с собою, выехал он в ближайшие же дни в Киев на автомобиле.
Поездка произвела на него самое удручающее впечатление. Картина, которую мы увидели в Киеве, ничем не отличалась от того, что в то же самое время происходило в Петербурге, в самом Временном правительстве. Люди произносили бесконечные, но малосодержательные речи, совершенно не ориентируясь в обстановке, и сами, видимо, мало понимали то, о чем так долго и пространно говорили…
После всего увиденного и услышанного Скоропадский решил отказаться от украинизации своего корпуса, в силу которой ему пришлось бы, к тому же, удалить из рядов последнего столько заслуженных и достойных людей только потому, что они не были сынами Украины и не собирались «сделаться» ими, а на их место получить из других корпусов и дивизий совершенно чужих ему людей, качества которых могли быть весьма проблематичны…
Поэтому Скоропадский решил немедленно же ехать в Каменец-Подольск, где находился штаб Юго-Западного фронта, для того чтобы доложить Главнокомандующему о своих киевских впечатлениях и отказаться от украинизации 34-го армейского корпуса.
К несчастью, вся эта поездка в Каменец-Подольск оказалась напрасной: в то время как мы ездили в Киев и вели там разговоры и переговоры, австро-германцы перешли в наступление на всем Юго-Западном фронте, и наши совершенно деморализованные войска, не оказывая никакого сопротивления, просто обратились в бегство.
Момент для разговоров с Главнокомандующим об украинизации корпуса был совершенно неподходящий, и вместо этого, передав свой отказ и объяснив причины такового начальнику штаба фронта, Скоропадский поспешил на фронт в розысках своего корпуса, о месте нахождения которого в Каменец-Подольске ничего известно не было…»

«…совершенно неожиданно пришел приказ Главнокомандующего фронтом генерала Корнилова от отводе корпуса в резерв фронта в район Межибужья, где корпус немедленно должен был приступить к украинизации своих частей. Причем нужно заметить, что не Скоропадский захотел украинизировать свой корпус, как мне не раз приходилось потом слышать, а приказ об этом, без запроса, согласен ли он на это, поступил прямо из штаба фронта. Мне до сих пор так и не удалось узнать, доложил ли начальник штаба фронта Главнокомандующему о посещении штаба Скоропадским в печальные дни бегства наших армий из Галиции, доложил ли он ему об отказе Скоропадского украинизировать свой корпус и о причинах такого отказа.
Но теперь выбора больше не было, приказ об украинизации был получен, и надо было его исполнить. Со свойственной ему добросовестностью приступил Скоропадский к предписанной ему свыше украинизации корпуса, переименованного теперь в «1-й украинский», который однако, оставался подчиненным русским высшим военным властям.
Украинизация продвигалась чрезвычайно медленно, и корпус вместо того, чтобы обрести снова свою прежнюю боеспособность, наоборот, медленно терял все те боевые качества, которые еще оставались в нем после героических боев на Диких Ланах в Галиции в июне 1917 года.
Многие очень дельные люди среди офицеров и старого кадрового состава, великороссы по происхождению, не захотели «делаться» украинцами и покинули нас. Так, например, ушел выдающийся офицер Генерального штаба подполковник Ермолин, на котором зиждилась вся основная работа в штабе корпуса и в оперативной части штаба, если не считать уроженца Екатеринославской губернии, начальника штаба корпуса, генерала Сафонова.
Остался только я, уроженец Полтавской губернии. Покинули корпус и многие другие старшие офицеры. Из прибывающих на пополнение свободных должностей украинцев были, к сожалению, главным образом неудачники, и во всяком случае хороших офицеров, кроме разных категорий прапорщиков, к нам не поступало.
То же было и с нижними чинами.
Русские выбывали массами, ссылаясь, конечно, на то, что они - не украинцы. Эти же последние поступали в корпус очень вяло, предпочитая под предлогом украинизации просто ехать домой.
Таким образом, корпус таял с недели на неделю. Среди прибывших в корпус украинцев было, между прочим, два старика, в своей ранней молодости знавших украинского поэта Тараса Шевченко (1814-1861). Один из них был военный врач в высоком генеральском чине, Луценко, другой - старенький штабс-капитан инженерных войск, фамилию которого я уже забыл, призванный, вероятно, из отставки. Оба они оказались очень полезными при украинизации и были близкими советникам Скоропадского по чисто национальным вопросам.
Насколько сама идея украинизации крупных войсковых соединений не имела никакого успеха, видно по примеру украинизации 17-го армейского корпуса. Штаб фронта сообщил нам, что этот корпус также украинизируется под наименованием «2-го украинского корпуса» и вместе с нашим составит украинскую оперативную группу (впоследствии предполагалось образовать из украинизированных частей украинскую армию).
Если не ошибаюсь, этот 17-й армейский корпус находился на Северном фронте и должен был быть перевезен куда-то по соседству с нами.
Однако он никогда не прибыл и вообще исчез бесследно, так как все эшелоны этого корпуса разбежались по домам во время перевозки.
Когда в октябре власть перешла к большевикам, наш 1-й украинский армейский корпус перестал подчиняться русскому командованию. Но он не подчинялся также и Центральной Раде, объявившей независимость Украины, по той простой причине, что Рада не признавала Скоропадского, опасаясь его диктатуры на Украине…
Таким образом, корпус наш перестал теперь подчиняться какой-либо власти, но прекратилось и получение средств на его содержание, которые до перехода власти в руки большевиков получались от Юго-Западного фронта. Вследствие этого было решено приступить к расформированию корпуса, каковое и было поручено начальнику 104-й пехотной дивизии (теперь - 1-й украинской) генералу Гандзюку, а генерал Скоропадский выехал из Белой Церкви, где в течение последних месяцев находился штаб корпуса».

По состоянию на октябрь 1917 года, в результате полустихийной «украинизации» среди частей «демократической» русской армии украинскими себя объявили:
на Румынском фронте — 10-й и 26-й армейские корпуса в составе пяти пехотных дивизий;
на Юго-Западном фронте — 31-й, 32-й, 34-й, 51-й армейские корпуса, три отдельные кавалерийские дивизии, и 74-я пехотная дивизия;
на Западном фронте — две украинские дивизии в 11-м армейском корпусе и 137-й дивизия;
на Северном фронте — 21-й армейский корпус;
на Кавказском фронте — 5-й Кавказский корпус в составе двух дивизий.

По словам члена Генерального Войскового комитета поручика П. Скрипчинского, в Раде сидели «фантазеры и демагоги», лозунг которых был: «геть милитаризм, хай живе народня милиция!» (Государственный архив Российской Федерации. - Ф. Р-5881. - Оп. 1. - Д. 583/584. - Л. 31.)

http://www.proza.ru/2015/07/09/577 — полностью здесь

Плюс из творчества Маяковского.

Введение

1. Предпосылки возникновения (февраль-май 1917)

1.1. Русский фронт Первой мировой войны на территории Украины

1.2. Украинское движение в российской армии после Февральской революции 1917

6. Первый Зимний поход (годы)

7. Состав на июль 1920

8. Второй зимний поход (октябрь-ноябрь 1921 года)

9. Армия УНР в условиях интернирования

10. Конец существования

11. Вооружение

11.1. Авиация

Ссылки

11.2. Автомобильные войска

11.3. Артиллерия

11.4. Поезда

Примечания

14. Видео

15. Ресурсы Интернета

Мы в соцсетях

Категории